— Если я проломлю череп Сатату, он умрет. За убийство Эш меня на кол посадит. Или повесит под мостом, если будет в хорошем настроении. — Не надо никого убивать. Просто представляй, что так и будет. Смотри перед собой, у тебя перед глазами должна стоять именно такая картина. Ты должен поверить сам, что мы можем этих Карасей порвать на лоскуты. И даже Эш за это ничего нам делать не станет. — А почему это не станет? — усомнился Бяка. — Потому что он сегодня добрый как никогда. — Что-то на него не похоже. — И еще он побоится со мной связываться. — Почему побоится? — Потому что я умею читать и писать. И у меня есть родовая магия: черный список. Кого в него запишу, тот умирает долго и мучительно. — Как? — опасливо уточнил упырь. — Сначала он гниет и трупные черви пожирают все, что выпирает из его тела: пальцы, нос, уши, руки и ноги. Потом от него начинает… — Мне хватит, больше я не хочу такое слушать, — побледнел Бяка, что при его меловой коже раньше казалось невозможным. Задушевная беседа помогла скоротать время пути. Вот наконец мы вышли из-за поворота, и я действительно увидел Карасей. Шайка малолеток играла во что-то непонятное, подкидывая короткие палочки над тремя продолговатыми ямками. Все четверо были так увлечены процессом, что сразу нас не заметили. Пожалуй, можно даже рвануть мимо них. Пока очухаются, окажешься метрах в двадцати выше по тропе. Только какой смысл? Ловкости у меня меньше, чем у Сатата. Догонит запросто. Бяка вон убежать от него не может. Да и вечным отступлением войны не выигрываются. Поэтому я даже не подумал притормозить или ускориться. В таком же темпе приблизился к четверке и, пользуясь тем, что все они были обращены к тропе спинами, коварно пнул под коленку среднего по росту из старшей троицы и, когда тот начал заваливаться, добавил еще раз, точно в середину обтянутого серыми портками зада. Вышло удачно, как и рассчитывал. Подросток завалился на грудь среди игровых ямок, приложившись при этом лицом о землю. — Что за кретинские игры на моей дороге?! — рявкнул я, продолжая движение. — Еще раз здесь увижу, отправлю на похороны. Нагло и слишком примитивно. Но это всего лишь дети простолюдинов, предоставленные сами себе. Ноль образования, мышление незамутненное. Такие по голосу понимают, что к ним обратился сам барин, а не какое-нибудь отребье обозное. А речь у меня отработанная, и я ведь как-никак здешний аристократ. Главное, давить с ходу и быстро удаляться. Как только до них дойдет, что происходит, это все. Речами уже пронять не получится. Честную драку со всей шайкой мы не потянем. Тело мое не потяжелело ни на килограмм, суставы болят так, будто их на дыбе пытали, мышцы тоже слезами обливаются. Сказываются последствия резкого подъема показателей амулета. Здесь не сказка, здесь реальность, и, если какой-то атрибут резко подрос, его вместилище старается адаптироваться в максимально кратчайшие сроки. И то, что это сопряжено с негативными ощущениями, преградой не является. Так что эйфория накрыла только мою голову, а все, что ниже шеи, к военным действиям еще не готово. Ну а Бяка страшен только киркой. Которую, увы, он скорее выбросит, чтобы легче бежать было, чем пустит в ход. Противники нам попались не самые расторопные. Пока поверженный мальчишка жевал землю, остальные ошеломленно косились то на него, то на нас. Наконец самый мелкий, должно быть, тот самый Татай, завизжал как девчонка: — Урод! Урод уходит! Вот он! Указывая, разумеется, на Бяку. Ну а я, на ходу чуть обернувшись, ткнул в спутника пальцем и тем же тоном, полным неоспоримого превосходства, заявил: — Заткни пасть. Этот со мной. — А… ну да… я же не знал, — залепетал Татай. — Теперь знаешь, — равнодушно бросил я, продолжая шагать наверх. Сейчас возможны два варианта развития событий. Первый: Сатат быстро проанализирует происходящее и попытается нас остановить. На этот случай я знаю, что делать, но и подставляться не желаю, потому шагаю пусть и с достоинством, но не сказать, чтобы медленно. Второй вариант: мозг Сатата не отличается быстродействием. Или его сильно обескуражит появление у Бяки наглейшего спутника. Дойдя до стены, я, не оборачиваясь, с усмешкой произнес: — Он выбрал второй вариант. — Ты о чем сейчас сказал?.. — приглушенно спросил Бяка. — О том, что мы сильные и опасные. Видел, как мы их? — Ну да. Здорово ты Якоса уронил. Я хотел ему еще добавить, но пожалел. Великая сила крепостных стен. Стоило Бяке за них зайти, и смелость его в одно мгновение удесятерилась. Торговца звали Сом, что после удачно прошедшей встречи с Карасями казалось забавным. С рыбиной, являвшейся его земной тезкой, его также роднили роскошные усы. Ну и упитанное телосложение тоже подходило. Нас он встретил неприветливо. Едва мы оказались на пороге склада, который заодно служил ему торговой точкой, как толстяк рявкнул: — А ну проваливайте, пока я плакать вас не заставил! — Уважаемый Сом, мы к вам пришли по делу. — Это какие у вас дела ко мне могут быть? Своровать что-то хотите? Ну, валяйте вперед. Я даже ребят Гуго звать не стану, я сам вам руки оторву. — Мы хотели бы у вас купить кое-что, — продолжал я оставаться вежливым, хотя это стоило мне немалых усилий. — Ну надо же! Они хотят купить. Да у меня удачный день, такие клиенты на пороге. Только товар денег стоит, а их у вас, шаромыг малолетних, нет и быть не может. Проваливайте, вам сказано! — Вы ведь принимаете малые символы ци? Вид у торговца тут же стал слегка заинтересованный. Тут я все рассчитал верно. Денег у нас и правда быть не может, им неоткуда взяться. А вот ци всем здесь заправляющий ПОРЯДОК раздает с элементами непредсказуемости. Иногда может за серьезное деяние ничего не капнуть, а иногда на ровном месте единичку-другую срубаешь. Так что самые слабые подростки способны на этой теме заработать. А уже они сами решают, в себя добытое вложить или обменять на что-нибудь. Расставаться с тем, в чем так остро нуждаюсь, жалко до слез. Но это инвестиция в будущее, это то, что может помочь выбраться из мрака бесперспективности. Если повезет. Степенно кивнув, Сом ответил: — Конечно, принимаю. Но цена на них невелика, это ведь всего лишь малые символы. Чего вам надо-то? — Крючки рыболовные есть? — Конечно, есть. Вам какие надо? — Можно посмотреть на все, что есть? — За смотр я плату не беру. Но чтобы руками не лапать. Рыбу, стало быть, собрались половить? Разглядывая предложенный ассортимент, я медленно кивнул: — Да, хотим попробовать. — Зряшная затея. Вокруг острова путной рыбы давно уже нет. Только кайты носятся. Они со всей Черноводки собрались, к воде подходить страшно. Так-то они вкусные, а печень у них вообще ух и знатная. Но на удочку не идут. Хоть с донкой, хоть с поплавком — хрен их словишь. И в сети с ловушками тоже не идут. Хитрющие твари. — Знаю, — снова кивнул я. — И с лодок гарпунами их бить не получается. Неделю назад одну подстрелил охотник. С высоты обрыва заметил и попал из лука. Но она утонула, не досталось ему ничего, кроме малого символа ци. — Ты же вроде из новых, откуда столько знаешь? — удивился Сом. — Да так… ушами работать умею. — А сам откуда? — продолжал допытываться торговец. — Из имперцев будешь? — Нет, я родился на севере и никогда не был в землях Империи. — Да ты больше на крысоволка похож, чем на северянина, — недоверчиво заявил Сом. — И все же я северянин. Мне вот эти два крючка можно? — На кой тебе такие здоровенные крючки? Говорю же, не осталось здесь нормальной рыбы. — Мне нужны именно такие. И ложки у вас есть? Металлические? — Прям металлические? Ты что, аристократом решил сделаться? — хохотнул Сом. — Вон пара медных завалялась. — Беру обе, — обрадовался я тому, что количество ложек совпадало с количеством облюбованных крючков. — И можно им ручки отпилить? — А жрать ты ими тогда как будешь? — заинтересовался торговец.