Ступени просвещения: неизвестно Атрибуты: нет Навыки: нет Состояния: нет Несмотря на то и дело изрекаемые угрозы заставить идти меня пешком или даже отдать на растерзание гоблинам, ни Рисер, ни возница, которого звали Крол, не оставляли мое любопытство без пищи. Главное не нарываться с неприятными вопросами и не сильно напрягать расспросами. Им обоим ехать скучно, ведь ничего не случается. Лошадь фактически сама идет, можно не управлять, пока колонна на марше, так почему бы и не сказать словечко-другое хилому мальчишке. И правда добрые люди. Не прошло и часа, как я узнал многое, но не сказать, что понял все. Оба моих собеседника — вольные люди. То есть не вассалы клана и не шудры. Они принадлежали к так называемому свободному народу севера. Исконного населения в этих краях почти не было, все пришлые. Бунтари, бежавшие от своих феодалов, слуги, потерявшие господ в междоусобице, беглые преступники и прочий сомнительный люд. Оседая на правобережье Красноводки, они из поколения в поколение остепенялись, но от вольнолюбивого духа не избавились. Потому попытки аристократов закрепиться на этих территориях, как правило, заканчивались безуспешно. Плюс император их экспансию в этом направлении одобрял. Возможно, его устраивало то, что с этой стороны государство прикрывают не вечно грызущиеся благородные, а те, в ком нет голубой крови, но зато они живут дружно и так же дружно держат рубежи. Жили, конечно, бедновато. Чересчур скудная земля. Подозреваю, что именно это — главная причина того, что аристократы до сих пор не наложили лапу на все правобережье Красноводки. Простому люду прокормиться здесь трудно, вот и выкручивались разнообразными приработками. Рисера, Крола и прочих наняла мелкая купеческая гильдия. Хотя в том, что она мелкая, я не уверен, потому как судил исключительно по тому, что впервые о ней услышал. Называлась она «Три семерки», и уж такое я бы ни за что не забыл, потому как напоминало о студенческой молодости. Мне с друзьями неоднократно приходилось употреблять портвейн «777», который задолго до нас какой-то выдумщик-весельчак окрестил «Три топора» из-за графического сходства. Наемники, правда, лишь раз произнесли это название. Между собой они выражались куда проще — «Семерки». Эта гильдия держала факторию на левобережье Красноводки. Опасные места, но сулящие немалую прибыль тем, кто сумеет на них хорошо устроиться. Похоже, купцы устроились неплохо. Фактория существовала уже не первый год и приносила прибыль. Об этом я догадался, исходя из того, что ее продолжают снабжать. Будь предприятие убыточным, давно бы паутиной поросло, как случалось с большинством начинаний тех, кто совался в Лихолесье с целью получения выгоды. Те же подданные моей матушки промышляли этим изредка и короткими наскоками. Да и то регулярно огребали. Дошло до того, что Камай при мне высказывал Трейе о невозможности продолжать такие походы. Подвода по моим прикидкам вмещала приблизительно семьсот килограммов груза. Ширококостная крестьянская лошадь тащила ее даже по самой некачественной дороге, а других в Лихолесье и на подступах к нему просто быть не может. В обозе двенадцать повозок, в сумме получается около девяти тонн. Пусть я и жил в этом мире на особом положении, но доводилось повидать всякое. Потому без труда определил, что в основном везут продовольствие — это около двух третьих от всего объема. Далее какие-то стеклянные или керамические изделия, инструменты, одежду, лекарства и конечно же самые дешевые специи. Краеугольный камень местной системы питания. Это не какие-нибудь банальные перец и гвоздика. При помощи здешних специй простая еда превращалась в ресурс, при помощи их аборигены Рока развивали то, что можно наблюдать, всматриваясь в себя. ПОРЯДОК, развивая свои структуры, вынужден при этом изменять и физические тела. И этот процесс мог происходить по-разному: или качественно, или нет. В первом случае можно было добиваться максимальных показателей прогресса. Но для этого необходимо регулярно потреблять разнообразные специи, что по карману лишь аристократам. Всем прочим оставались бюджетные варианты. Этого достаточно, чтобы заполнять атрибуты на приличные величины. Итого — приблизительно шесть тонн продовольствия. Учитывая, что таких обозов в год высылается несколько, а часть потребностей фактория закрывает за счет местных ресурсов, там должно насчитываться немало людей. Наверное, сотни две, может, три или больше. И в основном трудоспособные мужчины, вербующиеся минимум на год-два ради приличного заработка. Солидное предприятие. Это куда серьезнее, чем все хозяйство клана Кроу на закате его существования. Впрочем, про закат древнего рода говорить рановато. При всех моих странностях и недостатках формально я один из Кроу. Если верить Трейе — последний представитель. Следовательно, клан все еще не вымер. Вот только объявлять об этом во всеуслышание — все равно что орать в лисью нору, будучи кроликом. Убийцы пришли за нами не потому, что у них возник спонтанный порыв вырезать остатки рода. Нас заказал господин Рсай. Я понятия не имею, кто это такой, но он почему-то захотел извести Кроу под корень. Пока я жив, мне грозит опасность снова столкнуться с черной братией. И Рсая, и Пенса, и всю черную братию я занес в черный список. Но надо признать, что сами по себе они от этого деяния не пострадают. Следовательно, я рискую с ними повстречаться в любой момент. С предсказуемым результатом… А мне хочется жить. Не представляю, как я выкручусь из ситуации, при которой нормально существовать смогу меньше пары месяцев, но опускать руки не собираюсь. Я по натуре боец. Драться надо до последнего. Значит, буду наблюдать и анализировать. Что-нибудь да придумаю. Надеюсь. Пока что главный вопрос по происходящему очевиден: зачем эти люди меня подобрали, а теперь везут с собой? Я строю на этот счет разнообразные предположения, и пока что ни одного вдохновляющего среди них нет. Может, они и называют себя добрыми, но, судя по тому, как обращаются с шагающими пешком обозными, добротой здесь и не пахнет. Да и деньги мои нагло увели с таким видом, будто так и надо. Похоже, я вляпался во что-то нехорошее. Впрочем, раз своими ногами идти не в состоянии, выбора у меня нет. Куда надо, туда и везут. И что хотят, то и сделают… До сих пор о Красноводке мне лишь слышать доводилось. Видеть ее никак не мог, никто бы и близко меня к ней не подвез. А самому идти к такой реке — дурная затея. Да и чересчур долгая для того, кто через десяток шагов может свалиться от приступа телесной немощи. Ничего хорошего про нее не рассказывали. Она — естественный рубеж между относительно освоенным севером и севером диковатым или даже абсолютно диким. Чем дальше за нее забираешься, тем, как правило, мрачнее обстановка. А где-то там, в Подгорье, до которого не всякий воин двадцать первого круга сможет дойти, начинаются совсем уж нехорошие места. Своего рода — преддверие ада, где даже ПОРЯДОК — нечастый гость, потому как это — территория Хаоса. Да, за ними не ад, а прорывы, через которые в Рок приходят хаоситы. Так я мысленно называю те силы, в мирах которых свои системы порядка, в чем-то схожие с местными, а в чем-то отличные. До прихода Хаоса магии в Роке не было. Точнее, она была, но не было инструментов для работы с ней. Они принесли. И, увы, принесли не только магию, но и куда более неприятные новшества. С тех пор края, слишком близко оказавшиеся к местам прорывов, остаются заброшенными и крайне негостеприимными. Ну, нам-то ехать не столь далеко. Факторию не станут основывать там, где она и года не протянет. Судя по словам Рисера и Крола, до нее осталось два дня пути. Если предположить, что обоз дальше будет следовать строго на север с той же неспешностью, это менее сотни километров. Скорее даже пятидесяти не наберется. Но тут я не уверен, потому как точной математики у меня нет. Красноводка при первом знакомстве сильно разочаровала. Зловещий рубеж выглядел как обычная равнинная река. В ширину около пары сотен метров, вода мутная, течение неспешное. Берега поросли камышом; его стены окружают заросшие ряской заводи; на мели лежат принесенные сверху коряги, украшенные засохшими водорослями; меж ними задумчиво вышагивают белоснежные цапли. Противоположный берег — это уже то самое Лихолесье, которым детей пугают. Да и взрослых тоже. Однако ничего страшного там не вижу. Пологий песчаный склон, по верху которого тянутся заросли кустарников и невысоких лиственных деревцев. За ним возвышаются высоченные сосны, растущие не слишком густо. То есть лес там светлый, а не мрачный. И сырости, которая царит по эту сторону реки, не должно быть. Местность ведь явно повыше, а не плоская болотина, как здесь. Но приготовления обозных показывали, что к переправе они относятся серьезно. Даже крестьян, согнанных на факторию за долги и прочие мелочные прегрешения, вооружили сучковатыми дубинами, специально для этого перевозимыми в последней телеге. И предупредили, что дальше их нельзя будет выпускать из рук. Сомнительные вояки получатся из простых женщин, подростков и стариков. Да еще с таким неказистым оружием. Но все же лучше, чем без ничего. Мне дубину не выделили. Не посчитали нужным вооружать подростка, который едва на ногах держится. Меня сейчас хватало на то, чтобы сделать десяток-другой неуверенных шагов, после чего приходилось за что-нибудь хвататься, пережидая приступ головокружения. Если продолжать передвигаться дальше, приступы накатывали все чаще и чаше. Это меня напрягало. Ведь если снова в беду попаду, даже убежать не получится. Тот прилив сил, который накрыл меня вместе с волной ци, остался в прошлом. Тело жестоко страдает от боли, приспосабливаясь к изменившимся атрибутам амулета. Далеко мне при таких делах не уйти, и я не представляю, как долго буду пребывать в столь плачевном состоянии. Вроде как быстро на поправку иду, но вроде и нет. Не понять… Моста конечно же не было. Здешние края не настолько цивилизованные, чтобы реализовывать серьезные инженерные проекты. Грунтовка выходила к песчаному броду, из-за чего колеса тяжело груженных повозок начали вязнуть. Мне пришлось спешиться и с трудом шагать за телегой, пока другие ее выталкивали. Не удержавшись, спросил: — А подводы разве не утонут? Там ведь и на дне, похоже, такой же песок. — Дурной ты, — лениво отозвался Крол. — Вязнут в сухом песке, а по мокрому и ходить в радость, и ездить. И правда дурной. Давненько песок не видел, вот и забыл о такой особенности. Да уж, совсем отвык от реальной жизни. Двенадцать лет ничего не видел, кроме усадьбы. Надо срочно восстанавливать утраченные навыки и знания. Времени в моем распоряжении немного, а задача поставлена сложная. Недотепе с ней не справиться. Телеги по мелководью и правда пошли лучше, чем по лишенному травы пляжу. Но меня это не обрадовало, потому как шагал я и так еле-еле, а тут и вовсе почти повис, хватаясь за борт повозки слабыми руками. Того и гляди, свалюсь в воду, не доберусь до другого берега. И хорошо, если вытащат, а не махнут рукой, бросив никчемного доходягу на произвол судьбы. Не знаю, что задумали эти люди, но они сейчас моя единственная поддержка. В одиночку я ни на что не способен. Значит, придется выдавить из себя всю силу, до капли, дабы не остаться в одиночестве. Я был всецело поглощен тем, что старался не упасть. И потому начало события пропустил. Даже не сразу понял, что происходит нечто нехорошее. За спиной закричали так, будто кого-то режут тупым ножом. А я как цеплялся за телегу, так и продолжал цепляться. — Ходу! — заорал Рисер чуть ли не мне в лицо. Понятно, что кричал воин не мне, а Кролу, но подействовало именно на меня. Только по его нервному взгляду я понял, что где-то позади происходит что-то из рук вон плохое. А затем и уши донесли усиливающиеся крики боли и ярости. Ну и не обошлось без отборной ругани возниц, торопливо нахлестывающих лошадей. Вода начала уходить. Если до этого я иногда чуть ли не по шею в ней пробирался, то теперь и до пояса не доставала. Еще десяток шагов, и вот она едва ступни омывает. Послышался хищный свист, напомнивший о тренировках Камая с луком. Рисер издал неописуемый звук, что-то среднее между ревом и болезненным выкриком. Слепо шаря руками, он шагнул за телегу, неловко заваливаясь на колени. Увидев его лицо, я опешил. Из глаза наемника выглядывало тонкое древко. Стрела с серым оперением вошла ему чуть выше запястья, пробив предплечье насквозь, выбралась возле локтя и, наполовину ослепив, остановилась. Рука у покалеченного оказалась скреплена с головой. Выглядело это дико и страшно. Насколько я понимаю в медицине, после такого ранения можно выжить. Однако речь идет о земной медицине с современными лекарствами и хорошими хирургами. С местной я знаком, может, и хорошо, но слишком однобоко. И вообще, сейчас не до врачебной помощи, сейчас происходит именно то, из-за чего с обозом едут наемники. На нас напали. И меня могут подстрелить люди, которых я даже не вижу. Или нелюди. Слишком уж банальная смерть для столь невероятной биографии. Да и жить очень хочется. Потому, торопливо присев рядом со стонущим Рисером, я втиснулся под остановившуюся телегу, затылком упершись в колесную ось. При этом хорошо разглядел то, что происходит в хвосте колонны. Там тоже все было непросто. Не знаю, долетали туда стрелы или нет, зато видел, что у тамошних обозников свои проблемы. Вода местами кипела, из нее то и дело показывалось что-то непонятное. Вроде рыбьи хвосты, а вроде и нет. Разве бывают рыбы с бронированной спиной, оснащенной парой узких черных плавников? Или как вообще называть то, что я там вижу? Эти неведомые создания с разных сторон атаковали людей, остававшихся в самой глубокой части брода. Оступилась мать с маленьким ребенком на руках. Зарылась в реку с головой, но тут же вскочила, истошно визжа. Теперь ее руки пусты, младенец остался где-то в воде. Подскочивший старик начал лупить дубиной по этому месту. Я не верил, что он пытается добить несчастного ребенка, дело явно в другом. Вот из воды на миг взметнулось что-то темное. И снова крик. Надрывный крик немолодого человека. Старик размахивает окровавленной рукой, дубины в ней больше нет. Я опасливо покосился вниз. Воды здесь всего ничего, и десяти сантиметров глубины не наберется. Но сидеть в ней страшновато. Где-то в голове колонны послышались яростные вопли и звон металла. Похоже, там сцепились врукопашную. Мне трудно смириться с мыслью, что кто-то устроил бой на топорах с рыбами. Да и стрельба из лука — это тоже как-то слишком для речных обитателей. Там явно другой противник. Извернувшись, бросил туда взгляд. Но обзор из-под телеги скверный, сумел разглядеть лишь нижнюю половину всадника, да на миг мелькнул окровавленный наконечник его пики, когда та падала на урезе воды. А затем по песку покатилось что-то круглое. Мои глаза, не привычные к таким зрелищам, не сразу опознали, что это отрубленная человеческая голова. И принадлежала она не единственному нашему конному воину, потому как тот не рыжий, да и шлем никогда не снимал. — На берег! Бегом на берег! Все телеги на берег! — на разные голоса начали выкрикивать одно и то же. Стрелы больше не свистят, а схватка продолжается только в хвосте колонны. Но там работают явно не люди, а что-то вроде гигантских панцирных щук. Метра полтора-два в этих рыбинах. А может, и не в рыбинах, ведь детали я рассмотреть так и не сумел. Моя телега стронулась с места. Я до последнего просидел, опираясь о колесную ось, и потому едва не завалился. Извернувшись, поспешил за повозкой — единственным укрытием от обстрела. И даже сумел удивиться тому, что действую удивительно проворно для человека, который пару минут назад едва ноги переставлял.