— Обмозговала уже эту мысль? Соня закрыла ладонями лицо. — Значит, думаешь об этом, — сделал вывод Тимур Андреевич. — Ничего страшного в этом нет. Пока не проверяешь на деле пределы своих возможностей, все нормально. — А какие они? Эти пределы… — Хочешь, чтобы соврал? — Нет. — Эти пределы крайне заманчивые. Если начнешь пользоваться силами чуть-чуть, то потом непременно захочешь большего. Власть пьянит. И такая — ни к чему хорошему не приводит. Сначала у меня был десяток слуг, а потом они все превратились в пиявцев. — Пиявцы долго не живут, — рассеянно произнесла Соня. Тимур Андреевич не мигая посмотрел на нее. — Верно. Соню передернуло. Она начинала забывать о том, что на совести этого старика сотни, а может быть, и тысячи жертв. — Зачем они были вам нужны? — Надоело добывать кровь самому. — Ужасно. — Да, — подтвердил Тимур Андреевич. — Но очень удобно. Не делай так. — Не буду. Некоторое время они сидели в тишине, пока он не предложил порисовать. Соня вопросительно взглянула на него, но он уже пошел за мольбертами и пластинками с песнями Магомаева. Слушая “Чертово колесо”, Соня создавала свою мазню на холсте и вспоминала, как под эту песню ее жизнь перевернулась с ног на голову. Остатки хорошего настроения испарились, как она, собственно, и предполагала, направляясь сюда. Облегчения от осознания того, что ее первая жертва жива, оказалось недостаточно. Ведь первая жертва, к сожалению, не станет последней. Прошел месяц, а по ощущениям будто три. Это было долго и мучительно, а впереди Соню ждали новые трудности. Ей нужно было время, чтобы привыкнуть, справиться с собой и принять себя. Все еще только начиналось. Глава двадцатая, в которой секрет распространяется Меньше всего на свете Соня ожидала того, что лишится надежды на все хорошее уже через неделю. Что потеряет контроль и испортит все — только на этот раз окончательно — подведет саму себя, сдастся и будет близка к тому, чтобы нарушить все свои обещания. Она беспомощно раскрыла глаза и рот, глядя на своих изумленных учеников. Тимур Андреевич рассказывал ей о том, что противостоять своим новообретенным охотничьим инстинктам можно и нужно. Небольшая практика — и все будет получаться. Но Соня не успела. Слишком поздно Тимур Андреевич поднял этот вопрос или слишком рано новое несчастье решило настигнуть неудачливую вампиршу. Соня честно пыталась сосредоточиться и представлять что-то спокойное и умиротворяющее. Впустить солнечный образ цветущего луга в лесу, заменить просачивающийся в ноздри сладковато-ржавый запах воспоминанием о пудрово-летних цветочных ароматах, дышать неглубоко и неспешно. Но все было зря и не вовремя. Она опоздала. Участившийся стук юных сердец разгонял по венам ребят кровь, и Соня слышала и ее звук, и запах, и ее собственное сердцебиение подстраивалось под ритм растущего страха. — Софья Николаевна… вам плохо? — взволнованно спросила Кристина, подходя ближе. Соня поморщилась от боли в деснах, пальцами обхватила свою челюсть, пытаясь остановить рост зубов, но конечно же, это было невозможно. Только не это. Если Миша не был первым, кто все это увидел, то по крайней мере, он был первым, кто сообразил, что происходит что-то странное и нехорошее, и быстро сориентировался, дергая Кристину за руку и уводя назад. Классы в Болдинской школе были небольшими, и расстояние между Соней и четырьмя девятиклассниками было до обидного малым. Она поймала их на побеге после полдника, когда у десятиклассников начался открытый урок с Виктором Ивановичем. Не обнаружив Диму Корешкова, Колю Тихорецкого, Мишу Воронина и Кристину Мамаеву среди их одноклассников, Соня рассердилась и, оставив класс на коллег, отправилась на их поиски. Кристину — а вместе с ней и остальных — отыскать оказалось легко. И по запаху, и по странной связи, протянувшейся между ней и укусившей ее Соней. Они оккупировали один из пустых классов и, судя по разбросанным вокруг картам, играли. До тех пор, пока кто-то из них не достал нож и не решил предоставить себя в качестве ужина для спешившей к ним учительницы английского языка. — Не так уж часто люди кровью истекают, — легкомысленно говорил Тимур Андреевич. — Но ты уж постарайся не приближаться к тем, кто случайно поранился. Мало ли. Мало ли! Дима Корешков, как Соня поняла по оправдательной речи Миши, оказался не только отпетым хулиганом. Но еще и отпетым романтиком. И внезапно влюбленным в Кристину. Горло Сони раздирал истеричный смех, которого она бы обязательно постыдилась, если бы не потеряла голову. Романтик! На крови решил поклясться в любви своей отчаянной! Пока ее взгляд метался между застывшими перед ней ребятами, она цеплялась за край стола, стараясь физически удержать себя от соблазна броситься на кого-нибудь из них. Теперь подошел бы любой. Соня даже не заметила, как по щекам потекли слезы. В затуманенном мозгу пронеслась горькая мысль, что сейчас она совершит нечто ужасное. И на этот раз действительно непоправимое. Кристина высвободилась из защищающих ее объятий Миши и бросилась вперед. — Нет-нет, прочь! — закричала Соня, кидаясь назад вместе со столом. — Вернись, дура! — завопил Коля. Но Кристина никого не послушала и подлетела к отшатнувшейся Соне и схватила ее за побелевшую от напряжения руку. — Я дам вам выпить кровь — и вы успокоитесь, да? Соня бездумно кивнула и наклонилась к подставленному запястью, которое однажды уже кусала. Она замерла на полпути, словно громом пораженная. Медленно выдохнула. Выпрямилась. Сознание резко прояснилось, а желание выпить немного крови и успокоить чудовище внутри подавил неожиданно охвативший ее ужас. — Что ты сказала? — прошептала она, уставившись на дрожащую Кристину. — Что дам выпить кровь, если вам нужно. Соня дернулась в сторону так, будто ей в лицо святой водой плеснули. Тимур Андреевич один раз брызнул на нее парой капель, чтобы познакомить с ощущением — мало ей не показалось. Выпить кровь, если ей нужно… — Не нужно, — одними губами проговорила Соня и рухнула на учительский стул. Кристина с непонятной печалью во взгляде посмотрела на нее, а затем на одноклассников. Они бы бросились ее защищать, если бы потребовалось. Никто не кричал и убегал, и решимости в их глазах было почему-то больше, чем страха. У Димы в руке все еще был зажат нож, которым он полоснул себе ладонь. Неглубоко, чувствовала Соня, но несколько капель крови он все-таки обронил. Пробовать ее больше не хотелось. Колю заметно потряхивало. Его взгляд метался из стороны в сторону, и он все никак не мог успокоить ногу, которая своим стуком нарушала тишину класса. — Значит, вампиры существуют.