Истории творят добро notes1 * * * Роальд Даль Ахап ереч Roald Dahl Esio Trot Иллюстрации Квентина Блейка This edition published by arrangement with David Higham Associates Ltd and Synopsis Literary Agency. This edition published by arrangement with A P Watt Limited and The Van Lear Agency. Text copyright © Roald Dahl Nominee Ltd., 1990 Illustrations copyright © Quentin Blake, 1990 © Суриц Е.А., перевод на русский язык, 2013 © Издание на русском языке. ООО «Издательский дом “Самокат”», 2016 Знакомьтесь… От автора Несколько лет тому назад, когда ещё мои дети были маленькие, мы обычно держали у себя в саду одну-другую черепаху. В те годы ползающая во дворе черепаха была самым привычным зрелищем. Черепаху можно было купить в любом зоомагазине, очень дёшево, с ними так мало хлопот, и они, наверно, безобиднейшие из всех наших питомцев. Черепах тогда ввозили в Англию тысячами, в таких специальных ящиках, в основном из Северной Африки. Но недавно был принят закон, запрещающий ввоз черепах в нашу страну. Принят он был вовсе не для того, чтобы оградить нас от какой-то опасности. Мелкая черепашка ни для кого опасности не представляет. Новый закон приняли исключительно из любви к самой черепахе. Торговцы, ввозившие к нам черепах, запихивали их в ящики сотнями, держали их там в жутких условиях, без еды и питья, так что многие гибли во время морского пути. И, чтобы впредь не потакать такой жестокости, правительство одним махом вообще пресекло ввоз черепах. Всё, о чём вы прочитаете дальше, произошло ещё в те времена, когда каждый мог зайти в зоомагазин и преспокойно выбрать черепаху на свой вкус. Ахап ереч Посвящается Кловер и Люку Мистер Хоппи жил в небольшой квартирке в верхнем этаже высокого бетонного дома. Жил он один. Он всегда был очень одинокий человек, а теперь, выйдя на пенсию, он был одинок особенно, одинок как никогда. Мистер Хоппи в жизни любил две вещи. Во-первых, он любил цветы и выращивал их у себя на балконе. Они росли у него в горшочках, в кадках, в ящиках, и летом маленький балкончик мистера Хоппи пылал, сверкал и слепил разнообразием и буйством красок. А во-вторых, мистер Хоппи любил… но то, что он любил во-вторых, было его секретом, и этот секрет он держал при себе. Балкон этажом ниже, сразу под балконом мистера Хоппи, подальше выдавался от стены, и потому мистер Хоппи мог спокойно любоваться всем, что там происходило. Принадлежал этот балкон даме приятной наружности, средних лет, по фамилии Силвер. Миссис Силвер была вдова и тоже жила одна. И, сама о том не подозревая, она-то и была предметом тайной любви мистера Хоппи. Он любил её со своего балкона уже много лет, но был он человек очень застенчивый, а потому никак не мог решиться даже отдалённо намекнуть ей на свои чувства. Каждое утро мистер Хоппи и миссис Силвер обменивались двумя-тремя любезными фразами, он – глядя сверху вниз, она – глядя снизу вверх, но тем дело и кончалось. Балконы разделяло всего несколько метров, но для мистера Хоппи эти несколько метров были огромным расстоянием, неодолимым расстоянием – как миллионы миль. Он мечтал пригласить миссис Силвер на чашечку чая с печеньем, но всякий раз, когда на губах его уже складывались соответствующие слова, у него не хватало храбрости произнести их вслух. Я ведь сказал уже, что он был человек очень, очень застенчивый. О, вот бы мне, думал мистер Хоппи, вот бы мне сделать что-нибудь этакое-такое грандиозное – скажем, спасти её от шайки вооружённых разбойников, вот бы мне удалось свершить какой-нибудь этакий-такой великий подвиг и стать героем в её глазах! Вот бы мне… Но беда в том, что миссис Силвер всю свою любовь отдала другому, и был этот другой – маленькая черепашка по имени Элфи. И каждый день, глядя вниз со своего балкона и видя, как миссис Силвер шепчет Элфи ласковые слова и гладит его панцирь, мистер Хоппи немыслимо ревновал. Он даже не прочь был сам превратиться в черепаху, лишь бы миссис Силвер шептала ему ласковые слова и гладила его панцирь. Элфи жил с миссис Силвер уже несколько лет, зимой и летом обитая на балконе. Балкон со всех сторон заколотили досками, чтобы Элфи спокойно мог гулять, не рискуя вывалиться, а в углу стоял маленький домик, куда Элфи забирался каждый вечер, чтобы ночью не замёрзнуть. И каждый год в ноябре, едва похолодает, миссис Силвер набивала домик сухим сеном, и Элфи туда вползал, зарывался в сено и спал себе несколько месяцев подряд без еды и питья. Такое явление называется «зимняя спячка». А ранней весной, лишь только почувствует сквозь панцирь, что повеяло теплом, Элфи просыпался и медленно, медленно выползал из своего домика на балкон. А миссис Силвер всплёскивала руками и кричала: – Здравствуй, миленький! Какая радость! Как же я по тебе соскучилась! И тут уж мистер Хоппи особенно страстно мечтал поменяться местами с Элфи и превратиться в черепаху. Ну вот, мы наконец приблизились к одному яркому майскому утру, когда произошло кое-что такое, что изменило, осветило, озарило всю жизнь мистера Хоппи. Склонившись над перилами своего балкона, он наблюдал, как миссис Силвер потчует Элфи завтраком. – Вот тебе самый нежный листок салата, миленький, – приговаривала она. – А вот тебе кусочек свеженького помидорчика и черешок молоденького, хрустящего сельдерейчика. – Доброе утро, миссис Силвер, – сказал мистер Хоппи. – Элфи сегодня прекрасно выглядит. – Он великолепен, правда? – Миссис Силвер подняла к мистеру Хоппи сияющий взор. – Совершенно великолепен, – отвечал мистер Хоппи не совсем искренне. И, глядя сверху вниз на улыбающееся лицо миссис Силвер, он в тысячный раз думал о том, как она хороша, как мила, как нежна, как добра, и сердце у него болело от любви. – Если б только он у меня рос чуть-чуть побыстрей! – говорила миссис Силвер. – Каждую весну, как только он проснётся от зимней спячки, я его взвешиваю на своих кухонных весах. И, можете себе представить, за все одиннадцать лет, что он у меня живёт, он прибавил не больше пятидесяти грамм! Такая малость!