— Пожалуй. — Поэтому если мы сможем его нормально нацелить на карьеру, на успех в этой жизни, то у него появляются очень сильные конкурентные преимущества перед своими сверстниками. Так? — Да. Но что конкретно? — Света, наши спецы говорят, что он уже в определённой зависимости. Это плохо, но не безнадёжно. Я подготовился, естественно, к нашему разговору, и есть конкретные идеи. Готов их сообщить, но только после твоего принципиального согласия. — Вообще-то мы с мужем чувствовали, что с ним что-то не то. Особенно он беспокоился. Но не понимали, что он уже до таких состояний доводит себя. — Твоё решение? — Мне надо с мужем это решить. Я готова, но не могу без него. — Это нормально. — Давайте я ему прямо сейчас позвоню. Нечего ему там сидеть! Всё равно денег нет! — Без проблем. Пока ждали «Хуана», собеседники обсудили жизнь в России, потом на Украине. По делу не разговаривали. Светлана сразу же сказала мужу всё как есть. Он очень выдержано и спокойно всё воспринял. Моего коллегу он попросил обращаться к нему как «Хуану». Причина всем была понятна. Он долго, похоже, несколько раз посмотрел смонтированный ролик с сыном. Тяжело вздыхал. — Так что же вы предлагаете? — наконец задал вопрос Хуан. — Сначала мне нужно услышать ваше согласие. — Дадим согласие только после того, как поймём, что конкретно вы предлагаете. — Хорошо. С вами нет задачи играть в игру кто первым моргнёт. Итак, наши спецы настаивают на том, что с такими проблемами первое, что нужно делать, — это менять социальную среду. Рвать все социальные связи. Вплоть до переезда в другой город. — Что это даст? В любом новом городе его туда же потянет. Это не решение. — Это первое, но не главное. Надо сначала попробовать перекодировать его мозги. Для этого мы предлагаем ему срочно начать проходить военную подготовку в университете. Это ещё не поздно. Там уже другая среда среди студентов. В их университете готовят офицеров для артиллерии, будущих командиров. Ему, чтобы наверстать своих сверстников, придётся много трудиться. Свободного времени не будет вообще. Кроме того, там парни свободное время проводят совсем по-другому. Мы поможем ему с образовательным кредитом. Плюс пусть начинает спортивную подготовку. — А если не получится у него? Он слабый. Честно говоря, разбалованный. — Добьёмся результата. Как только вы увидите, что поддался соблазнам, нам дадите сигнал. Устроим ему проблемы, надо будет — они станут систематическими. У него появится желание начать нормальную жизнь. — Старое доброе ГРУ… — слегка усмехнувшись, произнёс Хуан. — Наши спецы говорят, что у него основная проблема в том, что он совершенно не видит образ своего будущего. Нет той цели, к которой он даже на ресницах готов ползти. Ну а если совсем плохо, то надо будет его сначала отправлять на службу после университета в качестве рядового новобранца. Ну это совсем крайние меры. Главное — мы заинтересованы и будем во всём помогать. Наши консультации тоже дорого стоят. — По деньгам — это пять тысяч в месяц? Я так понял? — Пока что так. Как только начнёт работать на нас, там, конечно, больше помогать будем, но не в разы. Хочу, чтобы была ясность изначально. — Нам эти пять тысяч, конечно, кстати, но всё равно надо что-то думать. — Хуан, возвращайся на службу, и шансы появятся. — Какие там шансы?! — Не скажи. — Ну сколько вы там мне заплатите? — С тобой другой подход будет. — Интересно. Какой? — Ты же не служил, когда уже СССР не стало. Поэтому у нас тоже появились кое-какие новшества. Элементы рынка. — Ого! — А ты как думал! Мы своим агентам помогаем и очень сильно добыть удочку, а не рыбу в окошке кассы выдаём. Потом, когда агент начинает что-то генерить, премируем. Не сильно, но всё-таки. Есть и такое. Главное — мы поможем с работой. — Как? — Наши спецы проанализируют твою ситуацию на рынке труда. Кстати, в реале это стоит огромнейших денег. Дадут конкретную рекомендацию, где поучиться или какие курсы взять. Скорее всего, дадим денег, и ты наймёшь себе отличного рекрутера с лоббистскими возможностями и определёнными гарантиями. Если до этого дойдёт, ты сам увидишь, сколько это стоит. Далее уже сам денежки куёшь. А мы премируем, но скромно. — В наше время такого ни хера не наблюдалось. Неплохо. — Решение? — Я лично готов! Зае… меня эта торговля страховыми полисами. Ху… полная! Я там сдохну от скуки! — А мне сможете помочь? — робко спросила Светлана. — Тебе поможем тоже. Многое изменилось, но мы своими кадрами не разбрасываемся. Тот период был сложный, но он в прошлом. — Я бы тоже хотела как-то устроиться. — Предлагаю поговорить о вашей дочери. — А с ней что?! — изумилась Светлана. — Не беспокойся, с ней всё нормально. Просто тот бизнес, который она ведёт, всегда на грани выживания. А тот, что она собирается открыть, — это неминуемый крах. Что вы так на меня смотрите? Да, мы многое знаем, но не всё. Тем не менее, если она откроет это новое кафе, то создаст только долги на всю оставшуюся жизнь. Родители Оксаны дружно ахнули. Андрей Евгеньевич, не давая им опомниться, продолжил: — Мы поможем, подскажем. Рекомендуем, может быть, где-то подучиться немного, но точечно. — Она не сможет нам помогать. Она совершенно не готова. — Её никто не будет отправлять на штурм. Нам важно, чтобы она стала успешной, завела знакомства. Далее не спеша, потихоньку, помаленьку. Начнёте сами её учить. У вас опыт! Никуда он не пропал. Кто лучше вас обучит дочь?! Вот и получится у вас семейная агентурная группа. Заодно снимете все вопросы Оксаны. Всё встанет на свои места. И не смотрите на меня такими глазами. Пока вы были в свободном плавании, у нас многое изменилось. Появились новые возможности. Появились и новые риски. Научим, подскажем, поможем. — Но как её можно использовать? Конкретнее можете что-то сказать? — спросил «Хуан». — Прежде всего она должна уехать в Вашингтон, там и думать об открытии бизнеса. То есть вначале она, конечно, должна продать свой бизнес, ничего не начинать. Цель — Вашингтон. Мы подскажем, какое помещение и под какой вид бизнеса надо купить или арендовать. Точнее, скажем, кого нанять для исследования рынка, профинансируем это дело. Пока эта работа будет вестись, она учится, занимается. Потом переезжает, открывает, у неё будут легальные высококвалифицированные консультанты, которых она наймёт за деньги, которые мы ей дадим. Но она должна изначально понимать, откуда такое счастье, быть ответственной и честной перед нами. Ну все наши азы, о которых вы помните. Далее всё вы тоже знаете и помните. Нормальный наш классический подход. — Может быть, и нам переехать в Вашингтон? — спросила Светлана. — А стоит ли? — Мы надеемся на внуков. — Этот момент непреодолимый. Надо смириться с тем, что внуки вас не будут называть дедушкой и бабушкой, а Оксана продолжит скрывать родственную связь. Что вы ей объясняли? — Она думает, что мы нелегально сбежали, когда были в туристической поездке в Югославии. Достали фальшивые документы, потом петляли, прятались, в конце концов достигли мечты своей жизни и легализовались в США. Объяснили, что сделали это ради детей, ради неё. Она это уже оценила — то, что мы на это угрохали свои лучшие годы. — Теперь ей предстоит узнать, что вы вдобавок настоящие патриоты своей страны. При этом и страна эта, для неё пока что чужая, ей готова тоже плечо подставить. Надо объяснить. Тут, кроме вас, никто не сможет справиться. А насчёт Вашингтона? Можно. Открывайте бизнес в доле с ней, переезжайте, живите где-то рядом. У вас получится естественное общение. Или что-то другое придумайте. Вы абсолютно свободны. Я вам предложил перспективу. Трудный, но светлый путь, нормальную жизнь и осознание того, что за вами огромная страна, которая в вас нуждается. — Второе дыхание, — глухо произнёс «Хуан». — Точно! И развитие. Причём развитие всей вашей семьи. — А может, и сына в Вашингтон? — Хуан, наши спецы говорят, что для такого, как он, спасение только в жёсткой системе. Можно в полиции, но едва ли это лучше. Там соблазнов гораздо больше, а возможность раскрыть свой талант гораздо меньше. Армия остаётся хорошим социальным лифтом, в том числе и в США. На основе всех собранных нами данных наши психологи говорят однозначно: для сына только армия, больше ничего. И кстати, если он «заведётся», то у него в армии должно хорошо получиться. Он у вас вовсе не дурак, напротив, умён, но ему нужна железная дисциплина и мотивация. Андрей Евгеньевич ушёл. Независимо от результата, я был восхищён работой Крупина и Андрея Евгеньевича. Я сам не ожидал такого поворота событий. О таком я ещё не слышал, чтобы вот так: не просто купили/подкупили/«бабло вгрузили». Нет! Дать удочки, а не рыбу. Помочь, но не содержать. Помогать консультативно во всём, сопровождать интеллектуально по жизни агента. Здорово! Уверен, что в ГРУ времён СССР такое если и было, то не системно и только эпизодически. Это уже влияние на разведку таких молодых (по меркам ГРУ) генералов, как Крупин. И что ещё мне понравилось? Я чувствовал, как он был взбешён работой своего советника в прошлый раз. Да, плохо. Но! Как говорил нам (молодым офицерам) один из генералов, приехавших из Генштаба к нам в Афганистан и собравших нас: нет трагедии, если офицер допустил ошибку при планировании и ведении боевых действий подчинённого подразделения. Трагедия, когда офицер начинает себя оправдывать, самому себе доказывать, что все вокруг дураки и только он тут умный. Он говорил, что опыт поражения — тоже опыт, и не менее ценный, чем опыт побед. Во как! Тогда мы изначально отнеслись к этому генералу с предубеждением, думали, что это очередной дурак и дуболом из Москвы. А потом кардинально изменили своё отношение. Это был настоящий военный интеллигент, опытный и умный и совсем не «долбо…б». Крупин такой, как и тот генерал. Я всегда уважал таких командиров. Из того горького и ужасно примитивного поражения он сделал самые серьёзные выводы, применил современный подход к делу, и всё указывает на победу в этой частной операции ГРУ. Я остался прослушать разговоры после ухода Андрей Евгеньевича. Примерно два часа они со всех сторон это обсуждали, потом «Хуан» уехал на работу. Ничего с двойным дном я не слышал. Ещё мне понравился подход в смысле династии, семейного дела. Кто лучше родителей может завербовать и обучить своих детей?! Мощно. Ведь сами родители, вернись они в Россию, вполне могли бы преподавать в «консерватории» — знаний и опыта у них не занимать. Через несколько дней надо будет сюда приехать, снять записи, проанализировать и только после этого подводить первые итоги, делать выводы об успехе этой частной операции ГРУ ГШ. Я не обольщался, понимал, что успех в этой операции достигнут (если достигнут, в этом пока что нет уверенности) за счёт перспективы денег или иных материальных благ, то есть в конечном счёте денег. Money. Money. Money. Думаете меня это смущало? Нет. Напротив, мне казалось это понятным, надёжным и простым. А простота и надёжность — про что так говорят? Это самая главная характеристика нашего оружия, за что я его и любил. И во внешней нелегальной военной разведке деньги никто не отменял. И никто ими не брезговал.