– Агент, я не смогу посадить самолет в Сьоне, – ответил пилот. – У нас нет разрешения на... – Значит, получи его, сейчас, – потребовал Рид. Террорист, который напал на его девочек, никогда не дал бы им такую подсказку, если бы атака еще не началась. – Вот-вот случится что-то ужасное и мы, возможно, уже опоздали. ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ – Мы должны сообщить Картрайту, – быстро сказала Мария. – Вызвать всех агентов, которые находятся неподалеку, заблокировать город, проверить и оценить все угрозы... – Нет, – перебил ее Рид. – Не стоит действовать так резко, – он был абсолютно уверен, что Картрайт не тот, кто сливает информацию, но понимал, что крот в ЦРУ поднимет тревогу сразу же после закрытия игр. – Амон знал о том, где находятся мои девочки, а также имена агентов, которых отправили за ними. Даже если это и не Картрайт, то кто-то приближенный к нему, кто-то настолько близкий, что сразу узнает обо всех наших планах. Если Управление прознает, то рано или поздно это произойдет. – Мы говорим о вероятности гибели сотен, а то и тысяч человек на международном уровне, – покачала Мария головой. – Мы должны сообщить кому-нибудь. Мы должны предупредить. – Интерпол, – неожиданно заявил Рид. – Мы предупредим Интерпол и попросим их связаться со швейцарской полицией и Олимпийским комитетом. Пусть начинают эвакуацию. Мария, позвони им. – И что мы им скажем? Мы два агента ЦРУ, которые не могут сообщить об этом своему начальству, поскольку подозреваем его в измене? – Нет... – ответил Рид, подумав. Его глаза бегали взад-вперед. – Мы переступим через голову. Свяжись с отцом и Советом национальной безопасности. Просто объясни, что кто бы ни передавал информацию в Амон, он все еще как-то делает это. Нам потребуется разрешение от начальника разведывательного управления. – В этом случае ЦРУ потеряет всякое доверие и... – начала Мария. – Ты сама сказала, что мы говорим о сотнях и тысячах жизней. Боюсь, это стоит временной потери доверия. Рид мог с уверенностью сказать, что Марии не нравилась идея обхода ЦРУ, но она кивнула и все же достала свой телефон. Она сделала два звонка. Первый в Интерпол, чтобы сообщить им о возможной угрозе и поставить в известность службу безопасности Олимпийских игр. Рид слышал напряженность в ее голосе, когда она говорила о том, что ЦРУ может быть скомпроментировано. Второй звонок был отцу, чтобы тот связался с Советом национальной безопасности и директором национальной разведки, которые могли дать им разрешение на последующие действия. Как только она повесила трубку, в салоне захрипел интерком. – Нам дали разрешение, – сообщил пилот. – Пристегните ремни, Агенты. Десять минут до посадки. Мария села рядом с Ридом и пристегнулась. – Итак, – она попыталась сохранить спокойствие в голосе, но не удалось. – Проясним ситуацию. Сейчас мы собираемся прервать самые крупные спортивные соревнования в мире, остановка которых приведет к потере миллионов долларов, чтобы найти иглу в стоге сена, основываясь на словах предполагаемого террориста, погибшего в Нью-Джерси. И мы делаем это без оповещения Управления, которое, по сути, и должно выдать нам на это санкцию. – Именно, – кивнул Рид. – Так и выходит. – Как и в старые добрые времена, – Мария коснулась пальцами его руки. Она была такая теплая и родная, хоть и чужая в то же время. Он чувствовал себя немного странно рядом с ней. Было ощущение близкой дружбы и какого-то возбуждающего покалывания. Он уже почти начал доверять ей. Гольфстрим быстро снижался и Мария схватила его за руку. – Прежде чем мы начнем, – сказал он, – есть кое-что, о чем я хотел спросить. Это касается того, что произошло сегодня, причина, по которой вы с Картрайтом решили, что протокол Дельта необходим. – Ты хочешь поговорить об этом сейчас? – недоверчиво спросила Мария. – Для меня это важно, – настаивал он. – Все, что я знаю, это то, что Кент сошел... нет, не совсем так. Я сделал это. Ты сказала, я одичал. Что я оставил за собой ужасный, кровавый след. Но я не помню этого и не знаю почему так поступил. Ощущение, будто есть что-то, о чем мне не говорят, – он заглянул ей прямо в глаза, все еще держа за руку. – Я доверяю тебе, Мария. Теперь я могу это сказать. Пожалуйста, расскажи мне, что произошло. – Я правда не думаю, что это подходящее время Кент... – покачала она головой. – Послушай, если я и научился чему-то, преподавая историю, так это тому, что все мы обречены наступать на те же грабли, пока не начнем учиться на собственных ошибках. А я не могу это сделать, поскольку не помню. Но точно знаю, что не хочу быть тем парнем. Я не хочу никому навредить и не хочу ставить под угрозу кого-либо. У нас всего пара минут до посадки и я понятия не имею, что произойдет дальше. Возможно, это последний шанс узнать, почему я перестал быть Кентом Стилом. – Хорошо, – вздохнула Мария. – Я расскажу, – она слегка отдышалась после того, как Гольфстрим резко снизился на несколько сотен метров. – Когда умерла Кейт, ты не мог взять себя в руки. Ты был на деле, когда это случилось. Ты не был с ней и винил себя в этом. Более того... ты был уверен, что в этом как-то замешан Амон. – Она ведь умерла от эмболии, – нахмурился Рид. – Это вызвало инсульт. Никто не мог ничего сделать, даже врачи скорой помощи. – Мы пытались объяснить тебе, что ты ничего не смог бы изменить, но ты не слушал. Ты начал охоту на Амон. Затем стал одержим этим. Управление пыталось вернуть тебя обратно, но ты залег на дно. Они отправили меня, Морриса и Ридижера за тобой. Я отделилась от них, чтобы проверить другую зацепку... – И нашла меня? – Да, – ответила она. – Именно тогда мы... провели какое-то время вместе. Как только Управление узнало об этом, они пригрозили убрать нас обоих. Я вернулась, а ты нет. И через несколько недель ты был объявлен погибшим в бою. В голове вспыхнуло новое видение. Мост. Темнота. Всплеск воды внизу. Ощущение падения... Гольфстрим снова резко сбросил высоту. В окно Рид смог разглядеть взлетную полосу и сам Сьон. Там не было ни небоскребов, ни стеклянных зданий или же ярко освещенных проспектов. Сьон был похож на древнюю деревушку, которая, словно озеро, обогнула подножие горы. Вдали, на противоположной стороне городка, он увидел знаменитую Олимпийскую деревню, построенную специально для проведения игр. В огромных куполообразных конструкциях проводилась основная часть соревнований, а лыжные трассы аккуратно разместились между двумя небольшими склонами. Вокруг всей этой красоты возвышались старинные каменные замки, стоявшие на своих местах уже на протяжении нескольких столетий. Контраст поражал воображение. У Рида все еще было впечатление, что Йоханссон рассказала ему не все, но было уже поздно продолжать беседу. Через пару мгновений они приземлятся. – Спасибо, – произнес он. – За то, что была честна со мной. Она отвела взгляд. – Шасси выпустим через две минуты, – раздался из интеркома голос пилота. – Боже, надеюсь, мы не опоздали, – пробормотала Мария. – Если есть, что искать, мы найдем это, – сказал Рид. Он старался звучать уверенно, но голос дрогнул. Люки Гольфстрима открылись еще до того, как самолет произвел полную остановку. На асфальтированной взлетно-посадочной полосе аэропорта Сьона их ожидали три местные полицейские машины с включенными мигалками. Рида и Марию посадили в заднюю часть одной из них и кортеж спешно покинул полосу, выехав на шоссе в сторону Олимпийской деревни. Мужчина в угольно-сером костюме обернулся к ним с пассажирского сидения. – Меня зовут Агент Винсент Бараф, Интерпол, – сообщил он, демонстрируя значок. У него был итальянский акцент и тонкие черные усы. – Директор национальной разведки США связался с моим руководством. Мы понимаем ситуацию и получили указание не связываться ни с кем из ЦРУ, кроме вас двоих. – Мы высоко ценим это, Агент Бараф, – дипломатично ответила Мария. – Можете сообщить, какие меры уже приняты? – Интерпол перенаправил сюда десятки наших агентов с экономического форума в Давосе, – сказал он. – Но даже на самолете они доберутся не раньше, чем через пару часов. А пока нам стоит поработать с тем, что имеется. Служба безопасности Олимпийского комитета и полиция Швейцарии эвакуируют всю деревню. Стоит понимать, что мы говорим о тысячах людей и это достаточно медленный процесс. – Это плохое решение, – ответил Рид. – Не хотелось бы, чтобы Амон забеспокоился и предпринял необдуманные шаги. Зазвонил телефон Марии. Она не стала отвечать и даже не взглянула на дисплей. Они оба понимали, что скорее всего, это Картрайт. ЦРУ, вероятно, уже догадалось, что происходит. По факту, учитывая широкое освещение темы Олимпийских игр в СМИ, большая часть цивилизованного мира следит за ними. – Я хочу подключить вас к брифингу, – сообщил Агент Бараф, возившийся с сенсорной панелью, установленной в машине. – У нас нет времени на личные встречи, поэтому через минуту вас подключат к встрече с агентами Интерпола, службой безопасности Олимпийского комитета и Департаментом полиции Швейцарии, – он включил блютуз и из динамиков внезапно раздалась целая куча голосов. – Всем внимание, – громко произнес Бараф. – Я встретил агентов ЦРУ, Стила и Йоханссон. Они поделятся с вами тем, что им известно, поэтому слушайте внимательно. Голоса утихли. Рид взглянул на Йоханссон. Она кивнула. Он вдруг осознал, что никогда раньше не устраивал подобные встречи (во всяком случае, не помнил о них), и был очень рад, что не присутствует там лично. – Агент Стил, ЦРУ, – громко сказал он, прочистив горло и наклонившись к динамику. Как только он открыл рот, слова полились рекой, словно он делал это уже сотни раз. Опыт не пропал. – Как вы знаете, у нас есть веские основания полагать, что террористическая группировка планирует произвести атаку во время проведения зимних Олимпийских игр. Выяснилось, что она планировалась давно, а значит, мы говорим не о каком-то изолированном месте. Скорее всего, целью будет самое посещаемое место с огромным охватом аудитории. Он вспомнил об объекте Отца и всех тех бомбах, которые они производили. – Все саперы и собаки должны сконцентрироваться на поиске динитротолуола, который используется в качестве активного химического соединения. Каждая из бомб имеет радиус поражения от двенадцати до восемнадцати метров, но, как я уже сказал, место применения вряд ли будет изолированным. Я предполагаю, что они создадут цепочку, детонация которой поразит сразу большую площадь. Агент Бараф сообщил нам, что эвакуация уже началась. Продолжайте процесс, но будьте осторожны. Мы не хотим поднимать панику или дать террористам повод сделать это раньше. – Сэр, есть ли какие-то ориентировки по национальной принадлежности членов группировки, чтобы мы смогли начать искать? – раздался из динамика мужской голос. – К сожалению, нет, – ответил Рид. – Эта организация имеет людей во всем мире и они очень хорошо обучены. Маловероятно, что они будут вести себя вызывающе или как-то выделяться. Мария тронула его за плечо и указала на шею. «Точно, – подумал Рид. – Метки». – Эвакуируя людей, проверяйте лица и шеи каждого из них, – сообщил Рид. – Данная организация зовет себя Амоном и у всех членов имеются метки в виде египетского символа в прямоугольнике. Задерживайте подозреваемых, – он был уверен, что Амон запросто может отправить не своих людей для детонации. Логичнее нанять группу смертников. Но иных вариантов у них не было. – Готовность через восемь минут, – объявил Бараф. – И последнее, – сказал Рид, обращаясь ко всем агентам. – Будьте предельно осторожны. Эти люди, люди Амона, не колеблясь убьют и себя, и других, ради дела. Они чрезвычайно опасны. Если наткнетесь на явное совпадение, не рискуйте и ликвидируйте сразу. – Спасибо, Агент, – произнес Бараф. – У всех есть задания. Разойтись, – он отключил микрофон. Перед ними показался Олимпийский парк Сьона: высокие искусственные склоны, крученые трассы, огромное куполообразное здание, в котором, скорее всего, находился каток. Несмотря на мигающие огни и орущие сирены, кортеж из трех полицейских машин вынужден был замедлить ход, приблизившись к невероятной толпе людей. Бараф был прав. Здесь находились тысячи людей из всех стран мира. Большинство из них обмотались флагами и разрисовали лица в их национальный цвет. Огромными толпами они бродили за пределами Олимпийской деревни, преграждая улицы и полностью забивая тротуары. Многие находились в смятении и не понимали смысл эвакуации. Некоторые даже вели себя агрессивно, размахивая руками и угрожая вызвать полицию. – Агент Бараф, – начала Мария, – мы должны перевезти этих людей на безопасное расстояние от деревни и зданий. Амон достаточно умен, чтобы не обратить внимание на эвакуацию. Они могут принять соответствующие меры. Бараф кивнул и повторил все то же самое по рации. – Проблема, – обратился он к ним, – заключается в количестве рабочей силы. У нас в наличии все сотрудники службы безопасности, а также агенты, но людей слишком много. Снаружи Рид заметил по крайней мере десяток новостных фургонов, снимающих Олимпийские объекты за их спинами в прямом эфире. Он был прав. Мир должен был осознавать опасность проведения теракта на подобных соревнованиях... чем и планировал воспользоваться Амон. Вдруг в голове мелькнула мысль, что они могут запустить процесс удаленно. В конце концов, ведь именно так поступил он сам на объекте Отца, использовав чемоданчик. Им необязательно был нужен человек в центре событий. Но главным вопросом был не тот, как они сделают это, а тот, почему они не сделали это до сих пор. Стадионы и достопримечательности опустевали. Казалось, большинство болельщиков уже покинули территорию. Спортсмены и главы государств будут первыми, кого выведут наружу.