Роман Ближайшему другу, единомышленнику, выдающемуся учёному-археологу, доктору исторических наук Сергею Евгеньевичу Рассадину и в его лице всему братскому белорусскому народу – самому искреннему и душевному на нашей Земле — посвящается сей скромный труд. С. Б. * * * «Военные приключения»® является зарегистрированным товарным знаком, владельцем которого выступает ООО «Издательство „Вече“». Согласно действующему законодательству без согласования с издательством использование данного товарного знака третьими лицами категорически запрещается. © Бортников С. И., 2017 © ООО «Издательство „Вече“», 2017 © ООО «Издательство „Вече“», электронная версия, 2019 * * * 23 сентября 1938 года по решению всемогущего Политбюро ВКП(б) в структуре НКВД было воссоздано Главное управление государственной безопасности, которое возглавил Лаврентий Павлович Берия – старый большевик, давно снискавший среди соратников славу одного из наиболее жёстких и последовательных руководителей, способных в кратчайшие сроки решать самые сложные и ответственные задачи. В тот же день секретно-шифровальный отдел вернулся в «альма-матер» – теперь под номером «7». А уже через два месяца Берию и вовсе назначили Наркомом внутренних дел. После этого по органам понеслась очередная волна реорганизаций, о которой в советской прессе конечно же ничего не сообщалось. Правда, в интересующем нас подразделении сменился только один начальник. Пока… Вместо, как оказалось (согласно выводам неназванной комиссии), «не справившегося с работой» Александра Дмитриевича Баламутова был назначен Алексей Иванович Копытцев[1]. В целом же в Стране Советов жизнь шла по ранее намеченным планам. Международное положение неустанно улучшалось, промышленность осваивала новые горизонты, благосостояние населения росло. Короче, как сказал сам товарищ Сталин, выступивший на «Первом Всесоюзном совещании рабочих и работниц – стахановцев»: «Жить стало лучше. Жить стало веселее! А когда весело живётся, работа спорится!» О том, что наверху не всё так гладко, народ только догадывался. Но вслух свои сомнения озвучивать не спешил. Чревато… Да и некогда ему по большому счёту без пользы ворочать языком – надо выполнять планы третьей пятилетки, чтобы в скором времени «догнать и перегнать по уровню производства продукции на душу населения развитые капиталистические страны»[2]. Советская Белоруссия старалась ни в чём не отставать от других братских республик. И ей это успешно удавалось. Многочисленные трудовые коллективы и их отдельные передовые члены постоянно побеждали во Всесоюзном социалистическом соревновании, а значит, регулярно получали переходящие знамёна, ордена-медали и денежные премии. Особенно отличились при этом пролетарии из Бобруйска Станкевич и Парфимчик, токарь витебского завода имени Кирова товарищ Лин, представительница той же славной рабочей профессии Галля (да-да, именно с двумя «л»!) Нехайчик с минского завода цепей, фрезеровщик Шибко, работники минского завода имени Октябрьской революции Драгун и Ивашко, о которых тогда трубили все местные (республиканские) и центральные (общесоюзные) средства массовой информации. А что в то время включало в себя ныне распространённое понятие СМИ? Конечно же речь шла главным образом, о газетах, коих расплодилось невероятное множество – доступных, массовых с многомиллионными тиражами – и журналах: «Колхозник», «Огонёк», «Крокодил»… Некоторые из этих названий и ныне на слуху! Неуклонно возрастал и научно-культурный уровень трудящихся, о повышении которого теперь наряду с белорусскими товарищами заботились и наши главные герои – профессор Фролушкин и его аспирант Ярослав Плечов. В конце августа 1939 года Фёдор Алексеевич, отгуляв очередной законный отпуск, вернулся из Москвы в Минск и с новыми силами взялся за многогранную просветительскую деятельность, которую профессор проводил и в ставшем родным университете, и в различных подразделениях НКВД, и в различных трудовых коллективах по всем городам и весям советской Белоруссии, где он часто выступал в составах различных лекторско-пропагандистских групп. География таких поездок значительно расширились после 17 сентября 1939 года, но мы, кажется, немного опередили время… Глава первая. Минск Ярослав встретил Фролушкина на Центральном железнодорожном вокзале, недавно гостеприимно распахнувшем все свои двери и ворота после длительной реконструкции. Плотно прижался к учителю своим, казалось бы, не самым выдающимся (но только с виду!) торсом, и в такой позе несколько минут, ни слова не говоря, они постояли на продуваемом всеми ветрами перроне. После чего, всё так же молча, Плечов подхватил тяжёлый кожаный чемодан, под завязку набитый личными вещами профессора да гостинцами от Натальи свет Ефимовны (в числе которых главным образом её же домашние снадобья), и под мелким, моросящим, но таким долгожданным дождём, впереди Фёдора Алексеевича вышел на привокзальную площадь, где их поджидал новенький автомобиль-такси необычной и невероятно весёлой жёлто-сине-голубой раскраски (один из трёх, недавно поставленных в Минск прямо с завода) под управлением знакомого водителя по имени Анатолий, ранее уже не раз обслуживавшего Яру в многочисленных поездках по белорусской столице. Тот издали заметил постоянного клиента и заранее услужливо поднял кверху заднюю – пятую – дверь своей роскошной «тачки». Плечов высоко занёс поклажу, чтобы опустить её в просторный багажник, и в этот момент на его плечо легла чья-то крепкая рука. Как выяснилось спустя мгновение – старшего майора Цанавы. А кто бы ещё позволил себе такое? – Вы свободны, товарищ таксист! – жёстко рубанул Лаврентий Фомич, обращаясь к опешившему водителю. Был он в штатском, но речь – отрывистая, чёткая, приказная – не оставляла сомнений в том, что этот человек носит погоны и занимает достаточно высокое положение в обществе. – Но как же… – неуверенно стал протестовать Анатолий, одновременно надувая густо покрасневшие щёки, однако улыбчивая физиономия Ярослава Ивановича и – особенно – крупная купюра, оказавшаяся в его руке, мгновенно уладили наметившееся недоразумение. – А вы, товарищи, пройдите со мной, – в своей излюбленной шутливо-ироничной манере продолжал распоряжаться Цанава. – С огромным удовольствием. – Да, кстати, оцените и моё новое «корыто»… На прошлой неделе получил. Выходит, ценят в Москве наш нелёгкий труд? – Шарман! – припомнил некогда любимое изречение, изрядно подзабытое в последнее время, Фёдор Алексеевич, усаживаясь рядом с Ярой на удобное заднее сиденье семиместного советского лимузина ЗИС-101. Кстати, марка машины оказалась точно такой же, как и у ранее поданного таксомотора, но вот её эксклюзивная чёрная окраска свидетельствовала о том, что авто находится в распоряжении «большого человека», скорее всего, – члена правительства. А это вам не хухры-мухры! Бодро рванув с места, новорожденное детище славного отечественного автопрома сначала направилось в сторону центра города, но вскоре круто изменило маршрут, свернув на одну из узких второстепенных улиц. – Куда едем? – заподозрив подвох, нервно поинтересовался Фёдор Алексеевич. – Как куда? Домой. К Ярославу Ивановичу. – Сынок, родной, ты наконец-то получил собственную жилплощадь? – наконец догадался профессор. – Так точно! Хватит мыкаться по чужим квартирам, теперь у нас с Ольгой есть своя. Двухкомнатная. – А как же я? – Поживёте пока у нас. Потом посмотрим.