— Однажды ты будешь готовить еду для меня. — Если ты какой-то мазохист, то мы можем организовать это в любой момент, когда захочешь. Он поставил тарелку передо мной вместе с вилкой и ложкой. У меня выступили слюнки, и я взяла столовые приборы, принявшись накручивать пасту на вилку. Первая же проба подтвердила, что Габриэль — посланник небес: изрядное количество чеснока, совсем капелька чили и вкус спелых томатов. Я проглотила то, что было во рту, практически готовая признаться Габриэлю в любви. Вместо этого я сказала: — Чёрт возьми. Ты офигительно хороший повар. Габриэль улыбнулся, включая электрический чайник. — Итак, я не спросила, как прошёл твой день, — сказала я, говоря совсем как жена. Я едва не добавила в конце «как дела, дорогой», но прикусила язык. Жена Габриэля умерла несколько лет назад, и я сомневалась, что это покажется ему забавным. Он покачал головой. — Я посетил четыре места теракта. Мы пытаемся найти улики, подтверждающие связь терактов с какой-то конкретной группировкой. Мэр хочет услышать имена. — Ну, это может оказаться непростой задачей, учитывая, что виновники — фейри. — Если честно, я понятия не имею, как с этим разбираться, — он бросил в две чашки по пакетику чая и залил их горячей водой. — Я никому не могу рассказать правду. — Как по-твоему можно с этим справиться? После убийства Рикса, который также был старшим инспектором полиции Лондонского Сити, Габриэля назначили временным старшим инспектором. Теперь Габриэль оказался в затруднительном положении. Он должен был поймать виновников, прекрасно понимая, что это невозможно. — Я не знаю, — он подвинул мне кружку чая, затем тоже сел за стол. — Возможно, мне придётся поймать каких-нибудь фейри и «доказать», что это сделали они, надеясь, что они останутся замаскированными чарами. И я… эмм… надеялся, что ты сумеешь помочь с этим. Я проглотила очередную порцию пасты. — Конечно, я помогу, — я задавалась вопросом, не будет ли антифейри-подразделение ЦРУ заинтересовано в работе с Габриэлем, представителем лондонской полиции, который знал о существовании фейри. Как только найду Скарлетт, спрошу её об этом. — Пока что, — сказал Габриэль, — полиции нужно сосредоточиться на том, чтобы общественность не поубивала друг друга. — Удачи вам с этим, — пробормотала я. *** Темнота окружала меня, и пространство под кроватью было достаточно высоким лишь для того, чтобы я лежала там на животе. Страх царапал своими когтями моё сердце. Я не была уверена, что изначально заставило меня спрятаться под кроватью, но нутром знала — в спальне моих родителей вот-вот случится нечто ужасное. Я слышала, как моя мать плачет, умоляет, её слова звучали неразборчиво. Её страх волнами проходил сквозь стены, обостряя мои ощущения, придавая мне сил и в то же время ужасая. Мой отец орал, и его голос окрашивался гневом. Я никогда не слышала, чтобы он был настолько разъярённым, и от паники у меня перехватило дыхание. Каким-то образом мой собственный страх курсировал по венам как наркотик. А потом резкий звук: крик моей матери. — Хорас, не надо! Затем звук, который я никогда не забуду. Люди не кричат, когда их лёгкие оказываются пронзёнными. Они давятся с булькающими и присвистывающими хрипами. Я заскулила под кроватью. Я тоже не могла кричать. Или пошевелиться. Страх парализовал меня, мой разум пытался сообразить, что мой отец сделал с моей матерью. Я рыдала, закрыв глаза, дожидаясь, когда моя мама придёт ко мне, когда утешающие объятия окружат меня. Этого так и не случилось. Должно быть, прошёл час, когда я услышала тот хриплый голос, и лицо незнакомца появилось под кроватью. — Тут девочка! — крикнул он назад, затем обратился ко мне: — Не бойся, выходи. Теперь тебе ничего не грозит. Я выползла из-под кровати, дрожа, и поднялась на трясущихся ногах. Он посмотрел на меня поверх оправы очков, и я постаралась сосредоточиться на его голубых глазах. — Как тебя зовут? — Кассандра, — пролепетала я. — Я всё слышала. Что случилось? Я не была уверена, что мне стоит выходить… Моя мама в порядке? — Мы поговорим об этом через минутку. Кассандра, сколько тебе лет? — Тринадцать. — Ладно, Кассандра, мы сейчас выйдем, так что я хочу, чтобы ты взяла меня за руку… и я хочу, чтобы ты закрыла глаза, хорошо? Только до тех пор, пока мы не выйдем и не обсудим кое-что. Из-за всего этого страха, горевшего в моём организме, мои органы чувств чрезмерно обострились, но я послушалась. Похоже, этот мужчина контролировал ситуацию, а мне сейчас нужно, чтобы кто-то был за главного. Я закрыла глаза, позволяя ему вести меня. Но в коридоре возле моей комнаты странный металлический запах (возможно, медный) донёсся из-за двери в спальню моих родителей. Запах внушал страх, как старое воспоминание, всплывшее на поверхность. Нечто, что когда-то питало меня, наполняло восторгом… Запах завладел мною, и мне нужно было узнать, что это такое. Я вырвалась из хватки копа и распахнула дверь в комнату родителей. Когда я это сделала, мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, на что я смотрю. Багровое пятно на полу, красное на простынях. Моя мать, её открытые, но отсутствующие глаза. Я готова была поклясться, что она смотрит на меня, винит меня. Это моя вина. Я не маленькая девочка; мне было тринадцать. Я должна была выползти из-под кровати и не дать моему отцу сделать это… И почему страх моей матери так влиял на меня? Со мной что-то не так. Коп дёрнул меня прочь от комнаты, но когда я повернулась, рядом с копом появились две новые фигуры: Роан и Габриэль. Они втроём возвышались надо мной. Роан повернулся к копу. — Это она? — Это она, — коп скривил губы от отвращения. — Даже не попыталась помочь. — Трусиха, — сказал Габриэль. — И извращённая к тому же, — мрачно добавил Роан. — Она лич ужаса. Готов поспорить, она наслаждалась страхом своей матери. Я пыталась сказать, что не наслаждалась этим. Я хотела закричать, что я сожалею, но звук, который сорвался с моих губ, не был ни словами, ни криком. Это тот ужасный звук, который я никогда не забуду. Булькающий хрип с присвистом. Я резко села на кровати, стискивая одеяла, и слёзы катились по моему лицу. Когда глаза привыкли к темноте, я осознала, что нахожусь в гостевой комнате Габриэля. Простыни вокруг меня скомкались, и я сшибла подушку на пол. Облизнув губы, я почувствовала горький привкус. Дверь распахнулась, и ворвался Габриэль с пистолетом в руке, одетый лишь в боксёры и белую футболку. Он быстро осмотрел комнату. — Ты в порядке? Я слышал твой крик. — Да, прости, — мой голос напоминал карканье. — Просто кошмар приснился. Опустив оружие, он хмуро посмотрел на меня, затем быстро отвернулся. Я была одета лишь в откровенную маечку, а нижняя часть моего тела оставалась обнажённой, если не считать трусиков. Я натянула на себя одеяло. Как только я прикрылась, он сказал: — Ты вся дрожишь. Я издала тихий натужный смешок. — Это был особенно плохой сон. Время от времени у меня такое случается. Он кивнул. — У меня тоже. — Да? Что тебе снится? — я не хотела, чтобы он уходил. — Моя жена, — ответил он. — День, когда она… умерла. — О, — почему-то я не удивилась. — Когда это случилось? Он пересёк комнату, поколебался на мгновение, затем присел на край кровати. — Два года назад. — Что случилось? Он посмотрел на меня, и я увидела в его взгляде понимание. — Мы шли по улице. Она хотела купить мне подарок на день рождения, — его голос звучал пустым. — Рубашку. Я всегда так привередливо выбирал свои рубашки… да и до сих пор привередничаю. Так что это заняло больше времени, чем должно было. А может, я просто не хотел, чтобы то утро заканчивалось. Приятное, простое утро с женой, свободное от работы. День был солнечным. — А потом в четвёртом магазине к нам подошёл мужчина… и на мгновение в его глазах появилось странное выражение. Он вытащил нож и пырнул её в живот. Так быстро — ты не поверишь, как быстро он это сделал. Он бормотал что-то себе под нос, но это была полная неразбериха, что-то вроде вымышленного языка, — полоса лунного света, падавшего в окно, купала половину его лица в серебристом свете. У меня в горле встал ком. Так вот почему Габриэль готов был поверить в фейри. — Он посмотрел на меня, и его глаза сверкнули, — продолжал Габриэль. — На одну секунду они сделались красными и пустыми. А потом снова стали обычными. Он выпустил нож и выбежал из магазина. Я был слишком занят, пытаясь помочь своей жене… я даже не попытался его остановить.