– Пятьдесят сен[43], господин! Агасфер кивнул и полез за портмоне. Ему так понравилась доброжелательность хозяина, что он решил сделать ему сюрприз: достал из отделения для мелочи металлическую довоенную иену и подал ее изумленному японцу. Вокруг настоящей иены мгновенно столпились все посетители харчевни. Монетка переходила из рук в руки, слышались удивленно-восторженные восклицания. – Но у меня не будет достаточно денег для сдачи, – наконец, уныло пробормотал хозяин, возвращая монету. – Господин, видимо, не знает, что на черном рынке за монету дают не меньше сотни бумажных иен! Агасфер улыбнулся: – Я знаю. Пусть эта монета принесет в ваш гостеприимный дом счастье и скорое окончание войны! – И, не слушая дальнейших возражений, быстро покинул харчевню и пошел своей дорогой. Вернувшись в свой отель, Агасфер вместе с ключом от номера получил от портье запечатанный конверт без всяких надписей. Повертев его в руках, Агасфер вопросительно поглядел на портье: – Вы уверены, что этот конверт для меня? В Токио у меня нет знакомых… Но конверт был для него. Оторвав клапан, Агасфер обнаружил там два пригласительных билета на прием, устраиваемый послом Англии и два скрепленных серебряной фигурной скрепкой листа бумаги с красными сургучными печатями на шнурках. Это было долгожданное разрешение на строительство консервной фабрики и ввоз оборудования для нее из Норвегии. Бросив конверт на столик, Агасфер дернул за сонетку, вызывая коридорного, и потребовал резиновый пузырь и достаточный запас льда: полученная накануне шишка на голове и не думала уменьшаться в размерах. Вернувшийся с грузом колотого льда бой передал Агасферу визитную карточку, сообщив, что в холле его дожидается некий господин. Это был Шеффнер. – Попроси его подняться ко мне в номер, – велел Агасфер. – И принеси две бутылки черного ирландского пива. Несмотря на некоторую помятость, вид у Шеффнера был торжественный. – Господин Берг! Я пришел, чтобы искренне поблагодарить вас за вчерашнюю помощь. Мои друзья утверждают, что вы проявили себя вчера как настоящий рыцарь! И если бы не вы – ночевать бы мне в японской кутузке! А то и выставили бы из страны, проклятые яппи! Агасфер невольно улыбнулся. Покончив с официальной частью визита, Шеффнер рухнул на диван и, держась за голову двумя руками, спросил у Агасфера аспирина. – Прошу прощения, но если не секрет: сколько пива вы вчера выпили, господин Шеффнер? – О-ох! Если верить счету, который мне вручили сегодня эти макаки, то восемь пинтовых[44] кружек. И никаких больше «господинов Шеффнеров», барон! Отныне я для вас просто Дитрих. Можно еще короче: просто Ди! Аспирин, камрад! – со стоном напомнил Шеффнер. – Восемь пинт! Ого! Боюсь, что в этом случае аспирин вам не поможет, дорогой Дитрих! Меня, кстати, называйте Михелем. Или Мишелем. – А что же делать? Я чувствую, что моя голова сейчас просто расколется! – Я долго жил в России, Дитрих, – сообщил Агасфер, откупоривая одну из принесенных коридорным бутылок. – И убедился на личном опыте, что русская поговорка «клин клином вышибают» – самое действенное средство! Да не морщитесь, дружище! Пейте как лекарство! Русские в таком случае говорят: первая – колом, а вторая – соколом! – Это как? – не понял немец. – Выпьете первую бутылку – поймете! Кстати, о ваших друзьях, которые, видимо, не пожалели красок, описывая вам вчерашнее. Я видел их физиономии, прилипшие к стеклам бара изнутри. Они с большим интересом наблюдали за происходящим, но ни один не вышел к вам на помощь! Интересно, почему? Национальный обычай? – Вы говорите – друзья! Dies ist kein Freund, sondern nur dumme Herde Schweine. Dumm und gleichzeitig gerissen, Michael! Sie bevorzugen es, zum Morgen beobachten, Würgen Speichel genüsslich in die Details[45]! Настоящий друг- это вы! С жадностью поглядев на вторую бутылку пива, Шеффнер вспомнил: – Как вы говорили, камрад? «Вторая – соколом»? Ха-ха, я, кажется, понял смысл! Да, русские знают толк в выпивке, теперь я в этом убежден! Кстати, чем вы намерены сегодня заниматься, Михель? Продолжите осаждать этих проклятых яппи насчет своей фабрики? – Я уже успел провести осаду, дорогой Дитрих! – Агасфер перебросил Шеффнеру разрешительные бумаги. – Разрешение получено! А заниматься я буду своей шишкой: к вечеру я должен выглядеть достойно! Вы, Дитрих, тоже: на вашем месте, я бы выпил пару чашек горячего бульона и лег спать. И никаких больше выпивок – во всяком случае, до вечера! Если разрешительные бумаги на фабрику вызвали у немца явное уважение, то пригласительный билет на прием у английского посла – восторженный поток ругательств. – Как это вам все удается, камрад? – теребил его Шеффнер. – Наверное, вы все-таки не Михель, а Санта-Клаус, слегка спутавший время визита на землю! Не беспокойтесь, камрад, я в долгу не останусь: нынче на приеме я познакомлю вас с несколькими очень полезными в коммерческом деле людьми! И не только с америкашками и этими дутыми чопорными свиньями-англичанами! Это люди из японского правительства и военных ведомств! С ними в Японии можно горы свернуть – если вовремя подружиться! Глава девятая Нью-Йорк Был последний день плавания – Краевский вспомнил это моментально, как только проснулся в своей каюте. В редакции «Русского слова» он считался опытным путешественником и мореплавателем, однако до сей поры маршруты его странствий пролегали по Европе и Азии. В Америке он никогда не был, и это обстоятельство несколько возбуждало Владимира Эдуардовича. Быстро одевшись, он попытался выглянуть из овального иллюминатора, однако густой туман, словно пологом, закрывал все окружающее. Краевский захлопнул за собой дверь каюты D-115 и ровным шагом направился по бордовой ковровой дорожке в сторону трапа. Коридор чуть изгибался, повторяя обводы гигантского парохода Nord Star, и в этот ранний час был совершенно пуст. – Прошу прощения, сэр! – раздался сзади какой-то бесцветный голос, и Краевский, не останавливаясь, покосился через плечо. Это был индиец-стюард. Чертовы стюарды в своих тапочках всегда ходили абсолютно бесшумно – очевидно, это было одним из требований судоходной компании. – Прошу прощения, – повторил по-английски стюард. – Позволю себе напомнить, что завтрак для господ пассажиров палубы D будет подан только через полтора часа… – Знаю! – буркнул Краевский. – Я просто хотел подышать свежим воздухом… Выполнив свой долг, стюард, на ходу поклонившись, проскользнул мимо раннего пассажира и буквально через десяток секунд своего скольжения исчез за дверью неприметного служебного помещения. Первые три – четыре дня плавания Краевский, как, впрочем, и прочие пассажиры многопалубного монстра, бросившего вызов осенней Атлантике, путались в его бесконечных коридорах, переходах и трапах – особенно при поисках своей каюты. Выручали обычно стюарды и их помощники, несшие свою вахту возле каждого межпалубного трапа. Заприметив чье-либо растерянное лицо, они тут же покидали свое «убежище» и просили разрешения взглянуть на ключ пассажира. По цвету массивного шарика-брелка, совпадающего с цветом ковровой дорожки нужной палубы, они мгновенно определялись и указывали нужное направление, либо провожали особо бестолковых или подвыпивших в барах путешественников прямо до их кают. За неделю плавания газетчик вполне освоился на гиганте-пароходе Nord Star, и посторонняя помощь Краевскому уже не требовалась. Порой он и сам помогал собратьям по путешествию разобраться в путанице коридоров и трапов. Очутившись на верхней палубе, Краевский тут же убедился в том, что ранних пташек вроде него на пароходе достаточно много. Больше всего их скопилось по правому борту, где два судовых фотографа в поте лица фотографировали всех желающих на фоне статуи Свободы, высившейся на островке Бредлоу[46]. Снисходительно покосившись в их сторону, Краевский достал сигару, закурил и принялся наблюдать за деловой суетой палубной команды, готовившейся к поднятию гигантских якорей. Туман стелился над самыми волнами и нисколько не мешал рассмотреть великолепную панораму Манхэттена, откуда к плавучему пришельцу с той стороны Атлантики уже спешили десятки малых судов с лоцманским катером во главе. Этот катер скользнул под борт Nord Star первым, и тут же загремели механизмы подъема якорей и сами цепи. Пароход протяжно рявкнул, оповещая Америку о своем прибытии, и малым ходом двинулся в сторону устья Гудзона, к причалу. Ну вот, второй этап путешествия, считай, позади, отметил про себя Краевский. Позади Европа и Атлантический океан. Несколько дней он планировал на «освоение» восточного побережья, потом начнется третий этап – пересечение Америки на трансконтинентальном железнодорожном экспрессе к западному побережью, в Сан-Франциско. Сама встреча с Америкой была для прибывших сюда на редкость будничной и, как показалось Краевскому, скучновато-равнодушной. Медицинскому контролю – и то весьма поверхностному – подвергались лишь пассажиры 3-го класса: скромно одетые люди с ворохом корзин и детьми. На паспорт Краевского чиновник иммиграционной службы глянул мельком и с плохо скрытым зевком поинтересовался целью прибытия. – А-а, журналист… Добро пожаловать в Америку, сэр… Следующий! Толпа встречающих состояла преимущественно из газетчиков, высматривающих среди прибывших знаменитостей, гостиничных агентов в фуражках с названиями отелей и юрких личностей в шляпах-котелках, лихо сдвинутых на затылок. Это были гиды-профессионалы. Газетных репортеров, топтавшихся в первых рядах, Краевский миновал с легкой улыбкой, злорадствуя в душе: эх, знали бы коллеги его намерения и дальнейший маршрут! Мигом бы побросали всех своих знаменитостей и устроили бы свалку за право взять интервью! – Гид, сэр? – Краевского легко тронули за локоть. – Не нужны ли вам услуги профессионального гида? Я работаю здесь больше десяти лет и знаю в Нью-Йорке каждую собаку, сэр! – Собаки меня не интересуют, любезный, – Краевский в раздумье приостановился, сдвинул шляпу на затылок. – А вот гида я, пожалуй, взял бы. – Считайте, что вы меня уже наняли! – широко улыбнулся рыжий веснушчатый мужчина лет тридцати пяти и покрепче ухватил клиента за локоть. – Багаж, сэр? Краевский покачал головой и кивнул на саквояж, с которым и прибыл в Америку: – Я путешествую налегке, любезный! – Можете называть меня Диком, сэр! – гид легко развернулся и, распихивая налетевших конкурентов, повлек клиента к воротам порта. – Разрешите узнать ваши планы и пожелания, сэр? – Я впервые в Нью-Йорке, Дик, – снисходительно признался Краевский. – Поэтому давайте начнем с небольшой прогулки по городу, а потом вы доставите меня в приличный тихий отель. Идет? – О’кей, сэр! И это все? – улыбка на лице гида несколько поугасла. – Желаете прогуляться пешком, или возьмем мотор? – Конечно, мотор! Если на нашем маршруте попадется приличный ресторанчик – остановимся: на прощальный обед на Nord Star я оставаться не стал. – О’кей, сэр! О’кей! – Дик снова повеселел и еще энергичнее поволок клиента вперед, высматривая знакомых таксистов. – Эй, Джонни! Твоя колымага свободна и все еще способна передвигаться? – Привет, Дик! Обижаешь: моя «старушка» пока никому не позволяет пылить себе в нос! С благополучным прибытием, сэр! – подскочивший шофер снял кепи и попытался отобрать у Краевского саквояж, но тот отрицательно покачал головой. – Куда едем, сэр? – Прокати-ка нас по Манхэттену, Джонни, – перехватил инициативу гид. – Да смотри, выбирай улицы посвободнее, чтобы не стоять в пробках! Гид болтал почти без умолку, без конца теребил пассажира, обращая его внимание на очередную достопримечательность. В основном эти достопримечательностями были небоскребы, которые очень скоро изрядно поднадоели Краевскому своей монументальной величественностью. Ворвавшись в небольшую паузу, он напомнил: – Мистер Дик, как насчет тихого уютного ресторанчика? Вы вроде бы обещали… Дик замер с открытым ртом, потом сорвал с себя кепку и в сердцах ударил ею себя по коленям. – Простите ирландского дурня, сэр! – Он прижал кепку к груди. – Я и позабыл про то, что мой клиент голоден! Джонни, надеюсь, ты потом поможешь мне добраться до ближайшего сумасшедшего дома? – Тебе там самое место, – сверкнул улыбкой шофер, с величайшей ловкостью лавируя в потоке автомобилей, извозчиков и ломовиков. Не снимая одной руки с руля, второй он почти беспрерывно сигналил клаксоном, успевая при этом переругиваться с другими шоферами и извозчиками. – Но сначала надо не дать умереть с голоду твоему клиенту! Он резко ударил по тормозам, яростно просигналил и повернул направо прямо перед лошадиной мордой, вызвав виртуозную брань возчика. Автомобиль промчался по короткому переулку, сделал еще несколько поворотов и, наконец, затормозил, прижавшись к тротуару. – Ресторанчик Шестипалого Бредли, – кивнул он на широкую стеклянную дверь. – Тихое, уютное местечко – как вы и просили, сэр! Не больше трех драк за час – шучу, сэр, шучу! Мне как – подождать вас, сэр? Такси здесь попадаются довольно редко, а лишнего я с вас не возьму!