— Если будут какие-нибудь новости, я вам обязательно позвоню, — открывая дверь, успокаивал Горецкую следователь. Но тут произошло совершенно неожиданное. Горецкая уже вышла в коридор, и Карташов собирался закрыть дверь, но тут она с силой дернулась, и в кабинет буквально влетел жгучий брюнет кавказской национальности. Он был не очень высокого роста, но энергии у него было больше чем предостаточно. — Я это так не оставлю, — заорал он с порога, правда, безо всякого кавказского акцента. — Меня футболят уже в третий кабинет! Что это за е… твою мать, в конце концов! От его крика у Ларисы зазвенело в ушах, и она инстинктивно вжалась в стул. Карташов поморщился и, показав на освободившийся после Горецкой стул, предложил: — Да вы садитесь, рассказывайте. Что у вас случилось? «Представляю, сколько раз в день он произносит эту фразу», — с сочувствием подумала Лариса. — Пока вы не примете каких-либо действий, я отсюда никуда не пойду, — твердо заверил вошедший. — Как вас зовут? — Игорь, но можно просто Гога, — уже более миролюбиво сказал «кавказец». — Так в чем дело, Игорь? — почти ласково обратился к нему Карташов. — Три дня назад какой-то молокосос сбил мою невесту — Оксану Коробову. Я хожу к вам уже три дня, и меня каждый раз куда-то отшвыривают. Все, достаточно! Карташов тут же вспомнил, что еще с утра ему принесли папку как раз с этим делом, но он до сих пор ее не просмотрел. К тому же еще эта Горецкая притащилась… Он тяжело вздохнул и почувствовал себя ужасно усталым. — Гога, — начал следователь и тут же, поморщившись, спросил: — Как фамилия ваша? — При чем тут моя фамилия! — снова начал кипятиться Гога. — Я говорю о наезде не на себя. При чем тут моя фамилия? — Да что вы кричите-то, в конце концов?! — не выдержала Лариса. Тут Гога обернулся и с удивлением посмотрел на нее. Похоже, он вообще только что заметил присутствие в кабинете женщины. — А это кто? — спросил он. — Это наш стажер, — отмахнулся от него Карташов. — Тоже ничего, но моя Оксана была лучше, — с неприязнью сказал Гога. — Ты что себе позволяешь! — вскипел уже Карташов, повышая голос до уровня армейского командира. — Как твоя фамилия? Или я сейчас прикажу выкинуть тебя отсюда. Гога привстал со стула и угрожающе посмотрел на Карташова. Битву взглядов выиграл последний. Видимо, разум все-таки не до конца был потерян странным «кавказцем», говорящим по-русски без акцента. — Иванов моя фамилия, — упавшим голосом наконец сказал он. И эта фраза неожиданно разрядила обстановку. И Карташов, и Лариса как по команде улыбнулись. Уж очень эта простая, даже слишком простая русская фамилия контрастировала с колоритной внешностью Гоги. — Ну так вот, господин Иванов, — удалив улыбку с лица, сказал Олег. — Я рассмотрю ваше дело, и мы примем соответствующие меры. А вы пока можете идти. — Нет, — твердо возразил Гога, упрямо мотнув головой. — Рассматривайте сейчас. Тут в разговор вступила Лариса: — Гога, это вам не Театральная площадь, чтобы устраивать здесь забастовки. Вы мешаете работать. Неужели вам непонятно, что, кроме вашей Оксаны, есть еще масса дел, которые тоже требуют безотлагательных действий? — Уберите этого стажера, — изменился снова голос Гоги. — Женщинам место на кухне и в постели, но никак не в милиции. Гоните своего стажера на хер! — Так, — стукнул кулаком по столу Карташов. — Все, мне надоело. И нажал кнопку под столом. Через несколько секунд в дверях кабинета появились милиционеры-сержанты и выжидательно уставились на капитана. — Короче, этого выведите отсюда, — указал Карташов на Иванова. И тут Гога, вместо того чтобы возмутиться, неожиданно упал на колени. Ярость уступила место отчаянию и униженным мольбам. — Ну, пожалуйста, капитан, ну ведь ты тоже человек! Пожалуйста, найди его! Даже видавшего виды Карташова пробрала эта сцена, и он движением руки остановил уже готовых броситься на Иванова и вывести его из кабинета сержантов. — Если ты хочешь, чтобы я этим занялся, — Олег наклонился над стоящим на коленях Ивановым и погрозил ему пальцем, — то веди себя нормально и не идиотничай! Все понял? Иванов тут же кивнул. — Садись на стул, и будем разговаривать спокойно. Свободны, — махнул он рукой в сторону сержантов, и те через несколько секунд удалились за дверь. — Так, посмотрим, — Олег открыл папку и бегло ее просмотрел. — Твоя Оксана, которая сейчас лежит после наезда на нее неизвестного автомобиля, была, судя по показаниям некоторых свидетелей, проституткой. Это правда? — У нее было свободное поле деятельности, — как-то вдруг расплывчато ответил Иванов. — И если проституткой, то это неважно. Она была хорошей проституткой, — внес он небольшую поправку. — Я же уже говорил, что женщина должна быть в постели. А там она была… — он мечтательно закрыл глаза, — королевой. — Стоп, — заерзал на стуле Олег, — спасибо, я все понял. Как она себя сейчас чувствует? — Очень плохо. Она третий день не приходит в сознание. Если бы я нашел того придурка, я бы его убил, честное слово. — Верю, — охотно согласился с ним Олег, — но это мы сделаем уже без вас. А вы можете идти. Гога отвернулся и продолжал невозмутимо сидеть. — Я даю вам честное слово, что лично займусь этим делом, — спокойно сказал Карташов. — Вам же сказали, что вы можете идти, — опять не выдержала Лариса. Иванов молча сверкнул на нее глазами, потом встал и вышел из кабинета. — Я еще вернусь, — почему-то обращаясь к Ларисе, сказал он. — И тогда мы поговорим. Дверь закрылась, и Олег облегченно вздохнул. — И так вот каждый день, — пожаловался он, — сплошные е. нутые, прости господи… Короче, тот, кто считает, что милиция — это сплошная романтика, просто безнадежный осел. — Я никогда не была в числе тех, кто так думает, — сказала Лариса. — У меня к тебе, во-первых, рассказ о моих встречах в Москве и Тарасове, а во-вторых, просьба… И она кратко пересказала Карташову свою московскую поездку и происшествие в санатории «Три березы». Не упустила она и событий тридцатилетней давности. — Ну и что? — выслушав ее рассказ, пожал плечами Карташов. — Это все абсолютно ничего не доказывает. По крайней мере то, что Горецкая убила… — Карташов заглянул в папку, — этого Андрэ Амбесси, — прочитал он имя и фамилию по слогам. — Как это не доказывает?! — начала возмущаться Лариса. — Тихо, не кипятись, — улыбнулся Олег. — Мы уже нашли несколько мест, в которых появлялся африканец, причем в одно время с торговцами наркотиками. Мы проверяем сейчас всех… Что же касается историй о стародавней любви, то… Все это ненадежно — эта учительница, выжившая из ума, подружки… Этот ненормальный Неводов со своими сексуально озабоченными дружками… Кстати, если он устраивает такие вечеринки, значит, ему постоянно надо самоутверждаться. Слушай, а может быть, его Горецкая бросила, потому что у него не вставал? Карташов неожиданно задумался. — Ну и что? — скептически поджала губы Лариса. — Да нет, это слишком невероятно! — встряхнул он головой. — Подозревать еще и этого Неводова… Потому что он импотент… Чушь какая-то, совсем можно рехнуться на этой работе! Лариса только усмехнулась. Сначала она вспомнила крепкое тело Неводова и значительное уплотнение в паху, когда она с ним танцевала. Если это имеет место сейчас, то в молодости он, наверное, был вообще половым гигантом. А с другой стороны, она взглянула на Карташова. Неспроста у него такие мысли, может быть, это просто какая-то рефлексия на собственные проблемы? Впрочем, до личных проблем Олега Валерьяновича ей дела не было. Это его проблемы, и пусть он их как-нибудь решает сам. А вот смерть бабы Глаши-акушерки, пожалуй, проблема общая. И Лариса, уже вставая со стула, чтобы выйти из кабинета Карташова, сказала: — Олег, ты не можешь сообщить мне все обстоятельства смерти одной бабки? — Какой еще бабки? — недовольно поморщился Карташов. — У меня и без бабок твоих дел по горло. — Вчера в Поливановке в овраге была найдена бабулька со следами насильственной смерти. В окрестностях санатория, где некогда отдыхала Горецкая, а к ней приезжал негр… Карташов посмотрел на Ларису хмурым взглядом, с минуту соображал, зачем она обратилась с этой на первый взгляд непонятной просьбой, потом махнул рукой и сказал: — Ладно, узнаю… — Спасибо, я не буду больше мешать тебе работать… Лариса встала и направилась к выходу из кабинета. Вскоре она задумчиво спустилась вниз и, погруженная в свои мысли, медленно пошла к «Вольво». Сняв машину с сигнализации, села в салон. Она и не заметила, что следом за ней медленно тронулась белая «девятка»… * * *