В дверь заглянул Бериев. – Ушла иностранка? Доставай бутылку, продолжим. …Через два часа яростных споров очная ставка выдохлась. Стороны исчерпали аргументы и контраргументы и стали все чаще переходить на личности. Козодоев напирал на то, что Кайгородова употребляла наркотики, Елена в долгу не оставалась: – Я с тобой целовалась? У тебя изо рта, как из помойки, несет. Кто с тобой целоваться будет? – Сама на нарах ночь проведи, я посмотрю, чем от тебя пахнуть будет. – Хватит! – хлопнула ладонью по столу Ахмедова. – У меня последний вопрос: вы настаиваете на своих показаниях? – Настаиваю! – хором ответили потерпевшая и подозреваемый. Еще бы не настаивать! Им было что терять: Козодоеву светил немалый срок, а Кайгородова билась за свое дальнейшее благополучие, за полгода сытой беззаботной жизни. – Подписывайте протокол! – велела следователь. – Не помешаю? – В кабинет вошел эксперт-криминалист. – Валя, я исследовал отпечаток пальца на пудренице. Его оставила потерпевшая. Сергей Козодоев краем глаза заметил, как адвокат Дробышев поскучнел и разом потерял интерес к очной ставке, к ответам потерпевшей, к заявленным ходатайствам. «Как причудливо тусуется колода!» – припомнил Сергей слова булгаковского Воланда. – «Убийство мамашиного любовника сошло мне с рук, а за преступление, которого я не совершал…» – Козодоев, – прервала его размышления следователь, – вы слышали, что сказал эксперт? На пудренице обнаружены отпечатки пальцев Кайгородовой. Мой вам совет: прекратите запираться и расскажите, как все было. Суд учтет ваше чистосердечное признание. – Я не грабил Кайгородову! – с вызовом ответил Сергей. – Я не знаю как… – Довольно! – оборвала его следователь. – Я уже наслушалась вашего вранья. Пистолет – вьетнамка подкинула, пудреницу – наверное, мы с собой привезли. Остается нерешенным один вопрос: откуда на ней взялся отпечаток пальца потерпевшей? – Когда на санкцию? – спросил адвокат. – Завтра в одиннадцать буду ждать вас в городской прокуратуре. Сергей посмотрел на Кайгородову. В ее глазах он прочитал: «Ну как, выкусил?» «Если до встречи с прокурором я не придумаю внятных объяснений, каким образом у меня в квартире оказалась пудреница с отпечатками пальцев Кайгородовой, мне – конец! – решил Сергей. – На суде лет на восемь раскручусь, не меньше». 35 Батальон конвойной службы был структурным подразделением городского УВД. Его сотрудники занимались конвоированием арестованных и осужденных из СИЗО в суд и из ИВС – в СИЗО. В распоряжении батальона были специальные автомобили для перевозки арестованных, наручники, табельное оружие. Конвоировать подозреваемых, которые числились за следствием, руководство батальона отказывалось, ссылаясь на занятость. Как правило, лиц, задержанных в качестве подозреваемых, в ИВС доставляли сотрудники уголовного розыска или шестого отдела, в зависимости от службы, обеспечивающей оперативное сопровождение. Сергей Козодоев числился за уголовным розыском. 24 февраля после утреннего развода начальник уголовного розыска отправил за Козодоевым оперуполномоченных Бериева, Киселева и Семина. Для транспортировки задержанного был выделен автомобиль «Жигули» шестой модели. Примерно в десять утра оперативники прибыли в ИВС. Козодоев спустился на первый этаж в сопровождении дежурного по изолятору. – Напнуть? – в шутку предложил дежурный. Сергей, не задумываясь, повернулся к нему спиной, нагнулся. Дежурный с размаху пнул его по заду: – Не возвращайся! – Вы давно тюремные обычаи соблюдать стали? – возмутился Киселев. – Уймись! – оборвал его Бериев. – У парня и без того на душе тошно. Сергей, ты готов? Козодоев протянул руки вперед, Лаврентий защелкнул наручники. – Во сколько санкция? – спросил дежурный. – В одиннадцать. – Если что, то к обеду успеешь, – высчитал время помощник дежурного. – Я знаешь где твою жратву видал? – окрысился Сергей. Мужики захохотали: – Прикинь: прокурор подписку о невыезде изберет, а Серега назад отвезти потребует. «Не выйду на свободу, пока обед в ИВС не съем! Каша – сечка на воде, без масла! Что может быть вкуснее!» Козодоев в общем веселье участия не принимал. Он был сосредоточен на предстоящей встрече с прокурором. «Сегодня или никогда!» – еще ночью решил Сергей и продумал новую линию защиты, с упором на свидетелей, которые могут подтвердить его знакомство с Кайгородовой. В одиннадцать часов в кабинет прокурора города вошли адвокат, следователь и Козодоев в наручниках. Опера остались в приемной. – Я вижу, обвинение еще не предъявлено? – полистал материалы дела прокурор. – Не успела, – стала оправдываться следователь. – После санкции предъявлю. Прокурор недовольно поморщился, но выказывать следователю недовольство при посторонних не стал. – У вас есть что сказать? – спросил он Козодоева. Сергей говорил полчаса. Прокурор молча выслушал его, обратился к адвокату: – Вы что можете добавить? – При избрании меры пресечения я прошу учесть, что у Сергея Владимировича есть дочь, нуждающаяся в лечении. Он положительно характеризуется по месту жительства и работы, принимает участие в общественной деятельности. – Это все? – выслушав сторону защиты, спросил прокурор. – Козодоев, дочь с вами проживает? Отдельно? Ахмедова, проводите задержанного в приемную. – Подождите, я еще не все сказал! – запротестовал Сергей. – Я еще вспомнил общих знакомых. – Я советую вам избрать иную линию защиты, – холодно оборвал его прокурор. В приемной Козодоев обессиленно упал на стул, обхватив голову руками. «Это конец!» – обреченно подумал он. Вслед за ним от прокурора вышел адвокат. – Встретимся в три часа в ИВС, – на ходу бросил он. – Как в ИВС? – вскочил Сергей. – Меня что, уже арестовали? – Спокойно! – Бериев силой усадил задержанного на место. – Выйдет следователь, все узнаешь. Оставшись с Ахмедовой наедине, прокурор закурил, помолчал, рассматривая заснеженное дерево за окном. – Я уже принял решение, но… Вы настаиваете на аресте? – Юрий Сергеевич! Козодоев в 1982 году убил человека, и это сошло ему с рук. Сейчас он обвиняется в разбойном нападении и незаконном хранении оружия. Доказательства его вины – железобетонные. На изъятой в квартире Козодоева пудренице обнаружен отпечаток пальца потерпевшей… – Я ознакомился с материалами дела. – Пресса, Юрий Сергеевич! Корреспонденты местных газет только и ждут, какое решение по Козодоеву будет принято. Если он выйдет на подписку о невыезде, то они взвоют и обвинят нас во всех грехах. – Распустили газетчиков! – согласился с доводами Ахмедовой прокурор. – Свобода слова превратилась в дубину, от которой ни спрятаться, ни защититься. Шаг влево, шаг вправо – вот ты и облит грязью с ног до головы. Прокурор расписался на постановлении, поставил печать. Ахмедова вышла в приемную, велела всем спуститься на улицу. – Я в управление, – сказала она. – Козодоева везите в ИВС, вот постановление о его аресте. – Все, что ли? – мрачно усмехнулся Сергей. – Поехали! – скомандовал Бериев. Козодоева посадили на заднее сиденье, между операми, Лаврентий сел впереди. Следователь пошла на остановку, ждать троллейбус в попутном направлении. Как только оперативники отъехали от прокуратуры, Сергей заговорил: – По пятьсот баксов каждому! Заедем в ИВС, я заберу ключи от дома…