– Валя, пока мы с Козодоевым не закончим, никто из моих оперов к спиртному не прикоснется. И потом, что это за праздник – 23 Февраля? Пусть его вояки отмечают, а для ментов главный праздник – 10 ноября, остальные не считаются. – Вези подозреваемого. Ефремов быстро собрал группу захвата и поехал на площадь Советов. Увлекшись предстоящим арестом, он забыл про скромную неприметную девушку, оставленную без присмотра в коридоре следственного отдела. «Это шанс!» – решила Кайгородова. Она получила у следователя повестку на завтрашний день, вышла на улицу, полной грудью вдохнула свежий морозный воздух. – Свобода! – беззвучно прошептала Кайгородова и поехала в город. На улице 40 лет Октября, около дома номер пять, она подошла к телефонной будке с разбитыми стеклами. У телефона была вырвана трубка, поврежден диск набора номеров. Кайгородова сделала вид, что собирается позвонить, украдкой осмотрела улицу и быстрым, незаметным со стороны движением затолкала записку в щель между корпусом автомата и стенкой будки. Оставив брату послание, Кайгородова поехала к другому тайнику. Записки, которые она оставила брату, были зашифрованы примитивным способом, основанным на добавлении в текст лишних букв. Брат и сестра Кайгородовы разработали понятный только им шифр давно, когда оба еще учились в школе. Вначале они обменивались зашифрованными посланиями для баловства, потом в этом появился практический смысл. В записках, написанных заранее в квартире Киселева, Елена сообщала брату, где живет и как с ней связаться. Записки начинались одинаково: «Жрпевккавасчсыфя!» Чтобы расшифровать послание, надо было вычеркнуть каждую вторую и третью букву, и тогда получалось: «Жекася!» Шифр простенький, но случайный прохожий, вытащивший записку, биться над ее расшифровкой не будет, сочтет текст глупой шуткой и выбросит его. Ровно в три часа дня Ефремов вошел в кабинет Козодоева. – Это снова ты?! – воскликнул директор СГТС. – Что за наваждение, что за дежавю? – Вариантов два. – Ефремов достал наручники, покачал их на пальце перед собой. – Первый: мы повторим прошлогоднюю историю с громким арестом, переполошим все здание и в очередной раз опозорим тебя перед Лотенко. Вариант второй: ты оденешься и поедешь со мной, не поднимая лишнего шума. Что выбираешь? – Я никуда не поеду! Козодоев нажал кнопку селекторной связи с приемной. Ответа не последовало. – Видит бог, я не хотел! – Ефремов шагнул к директорскому столу. – Погоди! – остановил его Сергей. – В чем меня обвиняют на этот раз? С убийством, я надеюсь, покончено? – У нас есть сведения, что три года назад ты ограбил женщину – отобрал у нее сумочку, угрожал пистолетом. – Чего, чего? – Брови Козодоева взметнулись вверх, встали «домиком» и застыли в глубочайшем изумлении. – Я ограбил какую-то тетку? Что за бред ты несешь? – Мы едем или нет? – не стал вдаваться в спор Ефремов. – Меня больше ни в чем не обвиняют, только в грабеже? Тогда поехали. Я никого не грабил, и бояться мне нечего. Но учти: когда эта провокация закончится, я приложу все усилия, чтобы тебя выгнали из милиции. Будешь пустые бутылки на пустырях собирать. На большее у тебя ума не хватает. Секретарь директора СГТС немедленно сообщила о его задержании охранникам Козодоева, игравшим в домино с водителями арендаторов здания. Телохранитель Сергея, немного понимавший по-русски, выслушал секретаршу и бросился к радиотелефону, установленному в служебном автомобиле Козодоева. – Джо, его повязали. Куда повезли? Не знаю. Ханойский Джо велел охранникам оставаться в автомобиле во дворе. – Вот и свершилось! – сказал он и набрал на радиотелефоне первый номер. – Павел Андреевич? Это заказчик. Клиента зовут Сергей Владимирович Козодоев. Да, да, тот самый, директор СГТС. Пять минут назад его задержали сотрудники милиции и увезли в неизвестном направлении. Начните поиски клиента в городском УВД. При проведении следственных действий не отходите от него ни на шаг… Что значит, где его искать, если в городском управлении не будет? Я вам за что задаток заплатил, любезнейший? – повысил голос Джо. – Где хотите, там и ищите, или я найму другого адвоката. Второй звонок Джо сделал Ми. – Гонг пробил! – сказал он и повесил трубку. Теперь оставалось ждать, как будут развиваться события. Повлиять на их ход Джо уже не мог. Узнав от следователя, в чем его подозревают, Сергей вскипел: – Вы сговорились, что ли? На кой хрен мне Кайгородову грабить? Она опустившаяся наркоманка, нищая, а я у нее сумочку отобрал? Эта тварь оговаривает меня, на бабки развести хочет, а вы у нее на поводу идете, во всякие бредни верите. – Вы признаете вину или нет? – спросила Ахмедова. – Не признаете? Хорошо. Теперь поясните: вы что, знакомы с потерпевшей? – Когда-то знал, лет десять назад. – Вы вместе учились? – уточнила следователь. – Да нет, она жила через дорогу, терлась с моим корешком, потом он сбросился с двенадцатиэтажки, и она исчезла. Как-то так было. Но я ее знал, даже ухаживал за ней. Вот он, – Козодоев показал на Ефремова, присутствовавшего при допросе, – вот он может подтвердить. Он тогда одним убийством занимался… – Которое ты совершил, – вставил оперативник. – Совершил, совершил, не отрицаю. Проломил голову мамашиному любовнику, и правильно сделал. Сейчас бы, конечно… – Вернемся к Кайгородовой, – предложила следователь. – Откуда у вас такая уверенность, что она наркоманка? – Кто-то из знакомых говорил, что она прочно сидит на игле… Вы ее видели? Она одета как бомжиха, рожа опухшая, руки дрожат. Тварь конченая. Не человек – животное. Ахмедова вспомнила, как выглядела Кайгородова: ухоженная, уверенная в себе, немного грустная девушка. Одета не богато, но кто сейчас шикует? Только такие, как этот наглый богач Козодоев, остальные – почти вся страна – еле-еле концы сводят, рубли до получки считают. «На наркоманку потерпевшая не похожа, – решила следователь. – Козодоев оговаривает ее, выкрутиться хочет». – У вас есть дома огнестрельное оружие? – спросила следователь. Ответить Козодоев не успел. В кабинет без стука вошел мужчина лет сорока в очках, одетый в деловой костюм, с портфелем. – Наконец-то я вас нашел! – радостно сообщил он. – Господин Козодоев? Как я рад вас видеть! Я ваш адвокат. – Когда успел? – удивился Ефремов. – Я с тебя глаз не спускал, как ты сумел с адвокатом связаться? – Позвольте представиться, – продолжил незнакомец. – Дробышев Павел Андреевич, адвокат юридической консультации Центрального района. Вот мое адвокатское удостоверение, а вот ордер на защиту интересов господина Козодоева. – Вас кто нанял? – спросил Сергей. – Заказчик пожелал остаться неизвестным. Задаток в кассу юридической консультации внес молодой человек, представившийся Ивановым Иваном Ивановичем. Явно вымышленные данные, но это не столь существенно. По закону с момента оплаты я вступаю в дело. Прошу приобщить ордер к материалам уголовного дела. – Ничего не пойму! – развел руками Ефремов. – Разве так можно? – Можно, – нахмурилась Ахмедова. – Им, адвокатам, лишь бы денег хапнуть, а кто платит – не важно. Давайте ордер. Продолжим допрос. – Сергей, – напрямую обратился к задержанному Ефремов, – ты тут козыряешь, что знаешь меня чуть ли не с пеленок. Коли так, то давай не будем откладывать хорошее дело в долгий ящик и проведем обыск у тебя на работе и в жилище. Если ты чист, то у нас появятся вопросы к потерпевшей, а если нет… – Меня всю прошлую неделю на работе не было. Вы могли подкинуть туда все, что угодно. И в квартиру могли подкинуть. – Так, значит, у вас есть что искать? – с подозрением спросила следователь. – Кто сейчас находится в вашей квартире? – Домработница, – неохотно ответил Сергей. В кабинете повисла неловкая пауза. Еще лет пять назад эта возможность – иметь домашнюю прислугу – была привилегией высших руководителей партии и государства, а теперь… «Зря я про Машку сказал, – подумал Сергей. – Эта крыса меня тут же возненавидела. Трудно быть состоятельным человеком в нищей России! Ох как трудно! Все тебя за вора считают, каждый за решетку упрятать мечтает». – Поехали на обыск! – не то предложил, не то потребовал Козодоев. – У меня в квартире запрещенных предметов нет, бояться мне нечего. Ефремов вызвал оперативников, вышел в коридор, нашел Киселева. – Где потерпевшая? – спросил он. – Не знаю, – пожал плечами Олег. – Ты же с ней уходил, я думал… «Господи! Даже простейшего дела ему поручить нельзя. Упустил наркоманку, где теперь ее искать?» – Езжай домой, – тихо, сквозь зубы, сказал Игорь. – Если Кайгородова на месте, позвони. Если нет, то ничего не предпринимай, жди ее. К шести вечера не появится – звони. Сбежавшая потерпевшая дожидалась Олега в подъезде. – Бросили меня одну, даже денег на обратный проезд не дали. Я пешком сюда шла, промерзла. Киселев запустил Елену в квартиру, с уличного телефона-автомата доложил Ефремову, что все в порядке. Обыск в квартире Козодоева с самого начала пошел не по плану. Домработницы на месте не оказалось, на звонок в дверь никто не отозвался. – С рынка, наверное, вернуться не успела, – мрачно предположил Сергей. – Половина седьмого вечера. Не поздновато продуктами запасаться? – поинтересовалась следователь. Ее подозрения в виновности Козодоева крепли с каждой минутой. – У меня еще сторож жил, – зачем-то добавил Сергей, – но он как на похороны уехал, так и не возвращался. – У вас есть ключи от квартиры? Открывайте. Бериев! Пригласи понятых. – Только соседей не надо! – запротестовал Козодоев. – Все равно ничего не найдете, а на меня потом весь дом косо смотреть будет. – Если ничего не найдем, я лично извинюсь перед вами и соседями, а если найдем, то вам не до извинений будет. – Следователь прошла в гостиную, села за стол, достала из кожаной папки протокол обыска. – Сергей Владимирович, я решила пригласить в качестве понятых ваших соседей, чтобы вы не смогли обвинить следственные органы в подтасовке фактов. Своим соседям вы доверяете?