Вьетнамцы появились у Козодоева на другой день после заключения сделки с Ханойским Джо. Первыми прибыли телохранители. Они сопровождали Сергея повсюду, кроме здания Союза предпринимателей, в котором была своя охрана, подчиняющаяся Лотенко. После телохранителей появилась Ми, двадцатилетняя стройная симпатичная девушка. Отец ее был отставным чиновником французской колониальной администрации, мать – его бывшая служанка. Ми была небольшого роста, фигурой походила на восьмиклассницу, занимающуюся спортом: узкие бедра, едва выступающая под просторной футболкой грудь. У нее были правильные, европейские черты лица. На родине Ми занималась карате, была физически развитой и выносливой, без подготовки садилась на поперечный шпагат. По-русски она говорила вполне прилично, но иногда забывала нужное слово и начинала забавно сердиться сама на себя. Своим вторым родным языком Ми считала французский, но проверить ее знания Сергей не мог, так как по-французски не знал ни одного слова. В зависимости от настроения Козодоев звал девушку или Машкой, или Ми. Через два дня после Ми в квартире Козодоева появился старик Николай, бывший партизан, русским языком не владеющий даже на бытовом уровне. Ми и Николай распределили обязанности. Девушка стала домохозяйкой и прислугой одновременно. Она закупала на рынке продукты, ходила по магазинам, сервировала стол, поддерживала в квартире порядок и чистоту. Старик Николай помогал Ми по хозяйству, выносил мусор, чистил овощи, мыл посуду, в отсутствие Сергея и Ми охранял квартиру. По установленным Ханойским Джо правилам только старик Николай имел право открывать входную дверь. Пожив с вьетнамцами месяц, Сергей обленился и уже не представлял, как он раньше обходился без слуг. «Когда я все закончу и свалю за границу, – мечтал Козодоев, – заведу себе с десяток слуг. Этих двоих за бугор брать не буду… Хотя Машку можно было бы взять, но ее Ханойский Джо не отпустит или предложит выкупить за космические деньги». С первых дней Ми ходила по квартире или в коротком домашнем халате, или в обтягивающем трико и просторной футболке. «На кой черт она так наряжается? Соблазнить меня хочет? – не мог понять Сергей. – Но это же глупо! По условиям договора Ми должна ложиться со мной в кровать по первому требованию и выполнять все сексуальные фантазии, которые только придут мне на ум. А может, я ей нравлюсь и она хочет проявить инициативу? Тогда это глупо вдвойне – я сейчас ничего не могу». Вначале Козодоев не мог заняться любовью с вьетнамкой, потому что проходил курс лечения от гонореи, потом выжидал контрольный срок после первой сдачи анализов. В предпоследнее воскресенье ноября он решил подготовиться к «провокации», или, попросту говоря, напиться, чтобы принудительно активизировать недобитых гонококков. В буфете Союза предпринимателей он купил бутылку молдавского коньячного напитка «Стругураш», который оказался поддельным. Ночью Козодоеву стало плохо, и Ми до утра курсировала с тазиком от спальни до туалета, безотрывно сидела у кровати больного, прикладывала ко лбу холодную тряпку, отпаивала зеленым чаем. В понедельник Сергей сдал анализы, в среду узнал, что он абсолютно здоров. На радостях он решил заняться любовью с Ми, но не тут-то было! Сергей, к своему ужасу, ощутил, что потенция за время вынужденного простоя куда-то исчезла. «Если я лягу с Ми в кровать и опозорюсь, то мне будет стыдно ей в глаза смотреть, – решил он. – Надо что-то придумать, взбодриться и почувствовать, что я вновь обрел мужскую силу». До начала декабря Козодоев пребывал в раздумьях, потом вспомнил беседу с психоаналитиком. «Твое либидо нуждается в периодической встряске, в сексе с необычной партнершей или в необычном месте, – объяснил половые проблемы Козодоева врач. – Попробуй что-нибудь экзотическое и рискованное. Например, секс в „застрявшем“ лифте в многолюдном здании». В начале декабря Сергей позвал Ми на прогулку. – Мы же охрану отпустили! – ужаснулась девушка. – Ханойский Джо с меня шкуру спустит, если узнает, что ты на улицу без телохранителей вышел. – Машка, запомни, твой работодатель – я, а не Джо. Как я скажу, так ты и будешь делать. Старик Николай пусть остается в квартире, а мы с тобой прогуляемся по микрорайону. На улице Козодоев отбросил стеснение и предложил Ми заняться любовью со стариком Николаем. – Я хочу, чтобы все было в моем присутствии, – сказал Сергей. – Ты думаешь, что вьетнамцы чем-то отличаются от вас? – не поняла замысла хозяина Ми. – Поверь, я в обнаженном виде выгляжу так же, как любая русская девушка, а старик Николай… Впрочем, давай попробуем. Все должно быть по-настоящему? Бывший партизан не удивился необычной просьбе хозяина. В гостиной мужчины сдвинули стол в сторону, и старик Николай начал эротическую игру с молодой вьетнамкой. В разгар их интимных утех Сергей почувствовал, что силы вернулись к нему. Бесцеремонно прогнав старика Николая на кухню, Козодоев набросился на Ми и получил такие ощущения, словно занялся любовью в первый раз в жизни. Из гостиной Сергей и Ми перебрались в его спальню, и девушка осталась с хозяином до утра. С тех пор Сергей частенько уединялся с вьетнамкой, оказавшейся не только хорошей хозяйкой, но и умелой любовницей. …У самого дома Сергей заметил мужчину с елкой в руках. «Вот бедолага! – подумал Козодоев. – Новый год на носу, а он только-только елочку детишкам несет. Зато потом нарядит, сядет за стол и будет праздновать до утра. Он-то будет, а чем бы мне в новогоднюю ночь заняться? Устроить сексуальную оргию? Машку нарядить Снегурочкой, мы со стариком Николаем будем Дедами Морозами. Хотя нет, не то. Участников маловато, а пригласить к себе я никого не могу. Надо потерпеть, закончить дела, а уж потом…» С делами все было не так просто, как могло показаться на первый взгляд. Заняв директорское кресло, Сергей обнаружил, что впавший в кому отец, вольно или невольно, расставил для него множество подводных камней. Первым была фирма «Сириус», тайно основанная Владимиром Семеновичем в августе 1992 года. Уставной капитал фирмы делился на две доли: у отца девяносто пять процентов, у матери – всего пять. «Папаня решил не мудрить с названием, – размышлял Сергей, просматривая документы фирмы. – Начал он с „Ориона“, а закончить решил „Сириусом“. Мне, чтобы не отходить от семейных традиций, надо организовать фирму с соответствующим „звездным“ названием. „Омега“, например. Или „Омега“ – это буква? Название потом придумаю, а сейчас надо понять две вещи: почему во вновь образованной фирме такое странное распределение долей и откуда на ее счетах взялись десять тысяч долларов?» Прикинув и так, и этак, Сергей решил, что его отец вел двойную игру даже по отношению к супруге. «Может, она ему надоела и папаша решил слинять за границу холостяком? А что, вариант: новая жизнь – новая жена. Вполне логичный поступок, если он знал о любовнике матери. Но он-то был в блаженном неведении до моего разоблачения! Или знал, но притворялся? Нет, такой вариант отпадает. С сердечным приступом он слег после того, как я открыл ему глаза на „порядочность“ матери». Проконсультировавшись с финансистами, Сергей решил временно забыть о существовании «Сириуса». Перевести деньги с его счетов он не мог: Владимир Семенович, основав фирму, назначил себя ее единоличным директором. Теоретически Римма Витальевна могла взять управление «Сириусом» на себя, но она не знала о существовании тайной фирмы. Сергей, разумеется, радостной новостью о бесхозных десяти тысячах долларов с мамой поделиться не спешил. Вторым подводным камнем оказалась зарплата. Сергей решил увеличить свою зарплату в два раза и вызвал главного бухгалтера СГТС. – Ничего не получится, – огорошила его главбух. – Согласно уставу «Сибгазтранссервиса» директору фирмы зарплата не предусмотрена. Деньги, которые вам в конце месяца принесла кассир в конверте, называются «денежное вознаграждение директору СГТС». Сумма его устанавливается на общем собрании акционеров фирмы. Для того чтобы вы смогли увеличить денежное вознаграждение, вам с Риммой Витальевной надо провести собрание и принять соответствующее решение. Сергей поблагодарил главного бухгалтера и через два дня уволил ее без выходного пособия. Главбух сама нарвалась на неприятности. Во-первых, она позволила себе говорить с Сергеем высокомерным поучительным тоном, словно он был недоумок, случайно оказавшийся в чужом кресле. Во-вторых, главный бухгалтер не пожелала объяснить Сергею происхождение денег на счетах «Сириуса». «Ее увольнение будет сигналом всем сотрудникам СГТС, что для меня неприкасаемых нет, – решил Сергей. – Кто остался предан моему отцу – тех прошу на выход! Я новых сотрудников наберу». В личном ежедневнике Владимира Семеновича Козодоев-младший нашел запись, которая заставила его не приостанавливать процесс вывода активов из фирмы, а подойти к этому вопросу более осторожно и вдумчиво. Запись была короткой и больше походила на пословицу, которую раньше Сергей не слышал: «С государством щей не сваришь. Если сваришь – отберет!» «К лету я должен избавиться от активов СГТС. В противном случае нашу фирму поглотит „Газпром“ и я останусь с носом. „Газпром“, то есть государство, предложит мне продать СГТС за копейки, а если я встану в позу и заявлю, что фирма стоит в десять раз дороже, то на меня возбудят уголовное дело и бросят за решетку лет на десять по надуманному обвинению. Если я сейчас по хорошей цене продам „Сибгазтранссервис“ и переброшу деньги на счета подконтрольных лично мне фирм, то мать через суд опротестует мои решения. Сделкой заинтересуется государство и потребует свою долю. Государство ненасытное, оно погрязло в долгах и кредитах, в бюджете дыра, зарплату чиновникам платить нечем. В стране ничего не работает, налоги не собираются, а тут я с целым мешком денег! Узнают в Москве о моей удачной сделке – все отберут. Как поступить, чтобы всех обмануть и уложиться в срок?» Руководствуясь принципом «под лежачий камень вода не течет», Сергей начал действовать. Для начала он ввел в штатное расписание «Сибгазтранссервиса» должность советника директора по внешнеэкономическим связям. На эту должность была назначена гражданка СРВ Ку Тьу Ми, проживающая в квартире Сергея. Зарплату, равную директорской, Ми получила в полном объеме и потратила ее на ведение хозяйства и обновление гардероба Сергея. Себе девушка ничего не оставила, но по каким ценам Ми покупала продукты и вещи, Козодоев не знал. «Нагрела, поди, процентов на десять», – решил Сергей. О том, что вьетнамка могла поступить честно с вверенными ей деньгами, Козодоев даже не подумал. «Вся страна ворует и ловчит, а она лучше других, что ли?» Вторым решением Сергея было основание консалтинговой фирмы «Полярная звезда», на счета которой он планировал перебросить всю прибыль СГТС за 1992 год. Для юридического обоснования перевода денег Сергей, как директор «Сибгазтранссервиса», заключил договор с собой, как директором «Полярной звезды», на оказание консультативных и посреднических услуг. Ни заместители Козодоева, ни новый главбух даже пикнуть не посмели, когда узнали об этом решении. Мать Сергея в известность о распределении прибыли поставлена не была. Весь декабрь Сергей вел переговоры с потенциальными покупателями СГТС, с теми же фирмами, которые в ноябре вели переговоры с его отцом. Но обстановка изменилась. Покупатели потребовали снизить стоимость на пять процентов. «Ваше предприятие, – заявил ему главный переговорщик, – по сути, семейная фирма, руководил которой Владимир Семенович. Сейчас он вышел из игры. Вы с Риммой Витальевной для нас люди новые. Ваша надежность нуждается в проверке». Сергей с предложенной ценой не согласился и приостановил переговоры до конца января 1993 года. …«С этими делами, – мрачно думал Сергей по дороге домой, – я живу один как сыч. Старым друзьям доверять не могу: их могут подкупить конкуренты или потенциальные покупатели СГТС. С женщинами, даже случайными, связываться нельзя ни в коем случае. Любая из них может оказаться агентом матери или подругой сестры. С кем мне остается общаться? С двумя вьетнамцами? Но они мне уже надоели. Я их вижу каждый день, и мне необходимо просто физически встряхнуться и побывать в веселом русском обществе. Как бы я хотел поехать в ресторан, но нельзя! Кругом враги, завистники, конкуренты. Продам СГТС, смоюсь за кордон и там оторвусь так, что у иностранцев глаза на лоб полезут!» Попрощавшись с охранниками у дверей, Сергей вошел в квартиру и с порога заявил: – Машка, я хочу сегодня напиться! Плевать на бой курантов, наливай первую рюмку прямо сейчас. Я выпью ее, не раздеваясь. Ми не стала спорить, вынесла в коридор рюмку водки и нанизанный на вилку соленый огурчик. Сергей опрокинул в себя водку, хрустнул огурцом. – Теперь живем! – провозгласил он и пошел за стол. Проснулся Козодоев около часу ночи. Осторожно открыв глаза, увидел, что находится у себя в гостиной на диване, одетый. За убранным столом сидела Ми. Телевизор работал. Старика Николая не было. «Вот я нажрался, – подумал Сергей. – Я даже не помню, как встретил Новый год! Помню только, что мы сидели за столом, выпивали, и я поспорил со стариком Николаем о жизни и женщинах. Он мне что-то возражал, кажется, что-то умное говорил, но как мы друг друга понимали, если старик Николай по-русски не понимает ни слова? Воистину, пьяные живут в другом измерении!» – Хозяин, ты проснулся? – повернулась к Козодоеву Ми. – Может, проводить тебя в спальню? – Какого черта ты мне все время указываешь? – вскочил Сергей. – Сделай то, не делай это! Я шагу не могу ступить без твоих «ценных» указаний. Машка, ты запомни: здесь я хозяин, что хочу, то и буду делать! Ты меня поняла? Вьетнамка молча кивнула. – Как вы мне надоели! – взвыл Сергей. – Даже в новогоднюю ночь я не могу провести так, как хочу! Машка! Мне надо попасть в общество, развеяться, поболтать с русскими мужиками, обнять какую-нибудь русскую женщину, поцеловать ее, поплакаться ей в жилетку или порвать эту жилетку, без разницы! Сегодня ночью я хочу безумствовать, хочу забыть об этом проклятом «Сибгазтранссервисе», о мамаше, о сестре, обо всех вас, вместе взятых. Сергей замолчал на полуслове, посмотрел на экран телевизора. По местному телевидению шла запоздалая реклама костюмированного бала в ресторане «Прибой». – Едем на бал! – объявил Сергей. – Меня в этом ресторане знают, пройдем без маскарадных костюмов. – Я вызову охрану, – тоном, не терпящим возражений, сказала Ми. – На кой черт ты будешь парням Новый год портить? Они и так целыми днями меня сопровождают. – Новый год во Вьетнаме наступит 23 января. Русский Новый год у нас праздником не считается. – Звони куда хочешь. Мне – дай выпить. Я хочу в норму прийти, взбодриться… Николай! В гостиную из кухни заглянул старик Николай. Козодоев показал ему интернациональный жест – щелкнул пальцем по горлу. Вьетнамец заговорщицки подмигнул хозяину и пошел за водкой. «Как бы узнать, о чем я с ним вчера спорил? – подумал Сергей. – Помню, он мне говорит: „Бабу надо в руках держать, или она тебе на шею сядет“. Я ему на Ми показал, он кивнул: „И она тоже“. Машка в это время притворялась, что телевизор смотрит и нас не слушает». – Машина будет через полчаса, – объявила Ми. – Если мы едем на бал, то давай собираться, но вначале выпей таблетки. После них голова перестанет болеть, чувство тяжести в животе пройдет. – Твое зелье можно водкой запивать? Можно? Тогда давай, выпью твои пилюли… Стоп! Машка, погоди. Объясни, каким образом я вчера со стариком Николаем разговаривал, если он по-русски ни черта не понимает? Вьетнамка внимательно посмотрела Козодоеву в глаза, убедилась, что он не шутит, и объяснила: – Хозяин, старик Николай не спорил с тобой. Ты как сел за стол, так начал на судьбу жаловаться, потом отправил его спать, а мне стал рассказывать, как ты заразился от проститутки… – Все, дальше – не надо! – перебил ее Сергей. – Давай таблетки, и поехали на бал. 22 В новогоднюю ночь Марина веселилась, как могла: знакомилась на танцполе с интересными молодыми людьми, принимала их приглашения на медленный танец. В затемненном зале новые знакомые вели себя одинаково: вначале прижимали к себе девушку, поглаживали ее по спине и ниже, потом следовал пробный поцелуй в шею, интимный шепот на ухо: «Ты прекрасно выглядишь! Как мне тебя вызвать из кабинки на следующий танец?» Во время второго или третьего танца Марина позволяла целовать себя в губы и не обращала внимания на шаловливые ручки, исследующие в полумраке ее округлости. Знакомство с новыми кавалерами заканчивалось одинаково. – Ты с кем пришла? – шептал на ухо кавалер. – С мужем. – Он ревнивый? – полушутя, полусерьезно спрашивал парень. – Полгода назад освободился. Пришел домой, застал бывшую жену с любовником и обоих порезал. Жена выжила, мужик – нет. После этих признаний новый знакомец больше к Марине не подходил, зато появлялся другой, и история повторялась: первый танец – объятия, второй – поцелуи, третий: «Ты с кем на бал пришла?» В половине третьего ночи Федосеева договорилась встретиться с новым ухажером на первом этаже, около гардероба. Заметив сквозь щель в шторах, как парень вышел в фойе банкетного зала, Марина выскользнула следом, но до гардеробной стойки не дошла: услышала знакомый голос у служебного входа и юркнула в дамскую комнату. Около умывальников Федосеева остановилась, сделала вид, что поправляет прическу. Из фойе донесся голос пьяного Козодоева: – В каком я образе? Я в наряде русского алкоголика. Не устраивает? Позови сюда директора или хозяина ресторана, я в два счета объясню, кто я такой и почему на мне маски нет. – Сергей Владимирович! Какими судьбами! – судя по уверенному голосу, на выручку парням на входе пришел директор ресторана или его заместитель. – Рад вас видеть. Проходите наверх, сейчас мы вам столик организуем! Дождавшись, пока голоса стихнут, Марина осторожно вышла в фойе, нашла на подоконнике у гардероба забытую кем-то карнавальную шляпку с вуалью, надела на себя. – Ты хочешь от меня спрятаться? – игриво спросил поджидающий ее парень. – Мужика пьяного видел? Я должна ему кучу денег. Если он заметит меня, то будет скандал. – А-а-а, тогда ладно, – протянул молодой человек и тут же потерял к Марине всякий интерес. Объясняться с ее агрессивным кредитором ему не хотелось. Поправляя на ходу шляпку так, чтобы в нужный момент скрыть лицо, Федосеева прошла по банкетному залу и скрылась в кабинке.