– Лёш, мобильный! – крикнула я. – Принести? – Не надо, – раздалось из ванной. – Утоплю ещё. Ответь. Спроси, кто и чего хотят. Взяла смартфон в руку. На экране обозначилось «мама». И как сие понимать? Это такой позывной, что ли? – Да, – сказала я в трубку. На том конце провода повисло напряжённое молчание. – Я вас слушаю, – повторила я на всякий случай. Вдруг не поняли, что вызов принят. – Девушка, вы не могли бы пригласить к телефону Алексея? – приятный женский голос. Вежливые интонации. Это что за фигня?! Это кого Семёнов так запаролил?! Погасшее было пламя ревности вспыхнуло с прежней неистовой силой. – Не могла бы. Он сейчас занят. Ванну принимает, – со смаком ответила я, желая уязвить собеседницу. – Ему что-то передать? Вы не стесняйтесь, говорите. Я ему сообщу. Потом. Когда он освободится. – Извините, а вы кто? – удивленно спросили меня. – Арина, – представилась я. А что скрывать? Мне скрывать нечего. Я – девушка Семёнова. А вот кто вы, неведомая мадам, нам ещё предстоит выяснить. – Ариночка? – трубка отреагировала радостным вскриком. – Значит, Алёша у вас? Я так рада! Он очень много о вас рассказывал. – Так, стоп. Девушка, вы, собственно, кто? – кому, интересно, Семёнов мог много про меня рассказывать? – Как кто? Мария Аркадьевна. Алёшина мама. – Какая мама? Он же сирота. – В каком смысле сирота? – опешила женщина. – Ох. Он у нас такой фантазёр. – У нас? То есть папа тоже имеется в наличии? Живой и здоровый? – Папа тоже имеется, естественно. Живой. А вот насчет здоровья… Простудился на днях. Так что здоровье не очень. Но я, наверное, отвлекаю вас, Ариночка? Не буду мешать. Всего хорошего. Ждём вас в гости. Алёше передайте, что я звонила. – Непременно. И вам всего хорошего, – на автомате ответила я и отключила телефон. И как это понимать? Семёнов нарисовался через пару минут. Предстал предо мной в одном полотенце на бёдрах, красный, горячий и счастливый. Заключил в мокрые объятья, игнорируя тот факт, что в руке у меня зажат нож. Чмокнул в нос. – Зря ты отказалась от совместной ванны. Было бы здорово! Но ничего, я не теряю надежды. Я промолчала и отодвинула его от себя. – Ариш, что-то случилось, пока я был в ванной? – Случилось. Такое случилось! Ты не поверишь, Семёнов! Звонила твоя мать! С того света! Привет передавала. И от папы тоже. Не желаешь объясниться?! – Спокойно, Афанасьева! Только без нервов. Нож положи! Положи, кому сказал! С оружием не шутят. – И не подумаю! – я демонстративно махнула оружием перед семёновским носом. Парень молниеносно перехватил мою руку, вывернул запястье, выхватывая нож, а потом плотно прижал меня спиной к своей груди. Полотенце от таких манёвров сползло на пол. – Ты хотела меня убить? – поинтересовался он хриплым голосом, проводя губами по моей шее. – Была такая мысль, – не стала отпираться я. – Подумала, будет неплохо, если ты воссоединишься с семьёй. – Ты бы потом по мне скучала? – Безумно. Но что поделаешь, аффект. – Аффект, значит. – Семёнов! – Что? – Я думала, от горячей ванны мужчины расслабляются. Ну, ты понял. – Так я и не напрягаюсь вроде. – Ага, заметно! Семёнов пошло хохотнул и потащил меня в комнату опровергать очередной миф. – Кушать очень хочется! – жалобно заныла я, после того как он доказал свою состоятельность. – Дай мне пару минут. Отдышусь. Такая нагрузка на сердце! Сначала попытка убийства. Потом сексуальное насилие. Страшный ты человек, Афанасьева. – А говорил: красивая. Врал? – Страшно красивая, – выкрутился парень и поднялся с дивана. – Я пошёл разделывать тушу мамонта. А ты пока достань нитки и иголки. – Зачем? – Будешь себе шубу из шкуры шить. Мамонтовую. Писк сезона. Семёнов ушёл готовить мамонта, и я сразу же заскучала. Вообще-то он мастерски перевёл тему. Но пусть не надеется, что я забуду про его наглое враньё. К неприятному разговору мы всё равно вернёмся. На кухне ждал накрытый стол. Кофе, яичница, бутерброды. Мой добытчик решил особо не заморачиваться сегодня. – Ну, рассказывай, – потребовала я после утоления голода. Семёнов подпёр щёку кулаком и с тоской во взоре уставился на меня. – Понимаешь, я хотел как лучше. – Не понимаю, – устало помотала головой. Все его оправдания начинаются именно с этой фразы. Он заботится о моём благополучии. Надоело, если честно. – Зачем ты врал? – Чтобы ты всякие глупости про меня не придумывала. – Значит, приют, ПТУ, Школа милиции – это всё твои фантазии? – А что мне ещё оставалось, если ты смотрела на меня как на классового врага? Как ещё я мог растопить твоё ледяное сердце? – Но теперь-то я достойна высокой чести знать правду? – Достойна, – со вздохом согласился Семёнов. – Только не гони меня, пожалуйста, в ночь холодную, когда узнаешь правду. – Тааак. Что там у тебя? Три судимости? Разбой, убийство, изнасилование? – Если бы, – снова вздохнул парень. – Ладно. Будь что будет. Родился в Москве, учился в гимназии, закончил юрфак МГУ. Я присвистнула. Спасибо что не МГИМО. – Мама – преподаватель. Там же. В МГУ. Ну, это понятно. Картина вырисовывается. Не самая приятная, к слову. – Папа? – Папа работает в одной конторе. – А подробнее? Название впечатлило. Крупный игрок на финансовом рынке. – А кто у нас папа по должности? – Директор, – очередной трагический вздох. – Но ты сильно не переживай. Он там не единственный директор. Не самый главный, в общем. – И на том спасибо. Папа у нас топ-менеджер очень серьёзной финансовой корпорации. Час от часу не легче.