— Тут. — Уверен? — Конечно, я ведь сам корабль веду. Но карта у вас никуда не годная. Вон видите остров на северо-востоке? — Ну? — Это Батоль. Его еще называют Свиным островом. Солонина там очень дешевая, почитай, все фермами занято, да и по дворам много свиней держат. Рыбой дохлой откармливают, ее на северный берег выносит тоннами каждый день, уж даже не знаю, почему она так сильно мрет. Но на вашей карте этого острова вообще не видать. А ведь он точнехонько на север от мыса Роквик располагается. Сам мыс — вот, у вас отмечен. И вообще побережье хорошо обрисовано, почти везде точно. Но с островами просто беда — половины не хватает, да и те, что есть, часто передвинуты заметно. — Покажите свою карту. — Зачем она мне? Я по памяти корабль вожу. — Все море помните? — удивился я. — Зачем все? Торговый путь вдоль побережья и между островами. Чего там помнить? Это военным надо знать про дальние страны, а я в одних и тех же местах как начал юнгой ходить, так до сих пор и хожу. Почитай, двадцать пять лет. За такой срок даже если не хочешь, все равно каждую мель знать будешь. И тонуть доводилось, и разбиваться, и на берег выбрасываться. Не нужна мне никакая карта, память гораздо надежнее. — Нанесите этот остров и другие острова, которые рядом. — И чем я наносить буду? — Перья, чернила есть? — Мы свинцовыми карандашами пользуемся, — встрял купец. Странно, но и я пользовался ими же, так и не привыкнув к гусиным перьям. Как-то руки не доходили браться за изобретение шариковой ручки, а ведь полезная штука. Свинцовая черта жидковатая, плохо заметна за поверхности пергамента, да и усилий требует. Для пущего эффекта приходится проводить одну и ту же линию несколько раз, что занимает немало времени. Прогрессорской работы у меня непочатый край… Пока капитан, сопя от усердия, наносил на карту отсутствующие ориентиры, купец робко поинтересовался по поводу своей дальнейшей судьбы: — Что вы хотите с нами сделать? Хороший вопрос. И правда: что? Я не успел рта открыть — вмешался Тук: — Кто на реях поместится, тех повесим. А с остальными думать надо. Но у нас — вон, матийский капитан есть, он долго думать не будет. Затейник тот еще. Черти всей гурьбой скидываются на подкуп архангелов, чтобы, значится, попал он именно в ад. А то в раю ценный опыт пропадет впустую. В этот момент случилось то, чего, пожалуй, не могло не случиться. «Страх» на первом этапе операции намеревался совершить абордаж с другого борта. Но так как надобности в подкреплении не возникло, ему просигналили отойти в сторону. Не стоит без надобности лишний раз стучаться бортами. Пока на палубе приза разворачивалось главное действо, команда галеры Арисата посматривала издали, мало что понимая, но очень многое предполагая. Все это время пираты продолжали сжимать в руках оружие, а иногда даже им потрясали и выкрикивали что-то пафосное или ругательное. Ничего удивительного, что у одного из арбалетчиков дрогнул палец, а может, забылся человек на мгновение. Ну не понимают здесь команды «отбой». Разгорячились не на шутку, а остывают медленно… Болт как на показательных стрельбах сработал — точно в сердце. Целей было множество, но по закону подлости поразило самую полезную: капитана. Тот, приглушенно простонав, рухнул на палубу, завалив по пути бочку. Вояки воинственно завопили, пленные сжались, испуганно зароптали, готовясь к смерти. — Не стрелять! — взревел я. — Кто выстрелит, лично повешу на рее! Купец, логично приняв меня за защитника, бухнулся на колени с такой прытью, что доски палубы чудом не треснули: — Пощадите! Не губите! Отца деток малолетних не губите! — с пулеметной скоростью затараторил толстяк. — Мирный я, честный торговец! Нет на мне зла и крови! Детский налог плачу, как все, в военные странствия не хожу, ничего, кроме рынков и портов, не видел никогда! Не оставьте малых деток сиротами! Честных деток, вычитных, кровинушек моих! — Что за «вычитных»? — растерявшись от такой скороговорки, буркнул я, угрожая кулаком в сторону «Страха». — Тех, которые после уплаты налога остались, — уже чуть смелее ответил купец. Я ровным счетом ничего не понял, о чем и сообщил: — Что за налог? Отвечай понятно. — Ваша милость, все мирные обыватели у нас платят полный детский налог. Первенца положено отдавать, четвертого и седьмого ребенка. — Кому отдавать? — Серым, кому же еще. — Серым? — Тем, кто служит неназываемым, — приглушенно пояснил купец и суетливо перекрестился наискось, оглянувшись через левое плечо. — Жрецам темным? — Ну да. Наверное, вы так их называете. — И зачем им ваши дети? Купец совсем сник и еле слышно ответил: — Про то не говорят, а слухам большой веры нет. Но платят налог все. Военные освобождены, но не полностью. Полное освобождение только за великие заслуги дают. Простым воинам своего третьего ребенка положено отдавать, а из походов должен привезти двух детей, иначе придется своими платить. И еще послабление есть, что отдавать можно не от жены, а от рабыни-наложницы. Правда, в таком случае придется отдавать троих вместо одного. А для нас, купцов, никаких послаблений нет. — И ты отдавал своих детей каким-то жрецам? Купец молча кивнул, еще ниже опустив голову. Стоя над ним, я представил, как этот человек отдавал своих новорожденных детей жрецам в серых хламидах. Вспомнил подземелье храма, набитое тварями, пленниками и «пустыми сосудами». Младенцев мы там не видели, но это еще ничего не значит. Далекий остров — может, не довозят «скоропортящийся товар». А каково было матери при этом… Раньше я считал себя добрым человеком, но в последнее время начал в этом сомневаться. Руки у меня если не по локоть в крови, то по запястья точно. Я убивал сам и приказывал это делать другим. Случалось это не раз, и, судя по всему, так будет продолжаться и дальше. Не со зла делаю, а вынужден подчиняться обстоятельствам. Собираясь брать этот корабль на абордаж, я не задумывался о судьбе команды. На борту враги, а с ними привык поступать просто. Нам нет смысла брать их в плен, место в трюмах нужно для мастеров, да и припасы переводить на демов глупо. Перебить всех, и за борт — самый оптимальный вариант завершения абордажа. Но, глядя сейчас на умоляющего о пощаде купца и представляя при этом, как он трясущимися руками передает новорожденного ребенка молчаливому серому жрецу, я понял, что не вижу в этом человеке врага. Странно, а ведь раньше слова «южанин» и «дем» для меня были синонимами. Первый раз вижу безобидного представителя этой, если так можно сказать, расы. — На корабле много бочек? — Несколько найдется, — удивленно ответил купец. — За борт их, скрепите досками и канатами, получится плот. До острова недалеко, как-нибудь доберетесь. Быстрее выполнять, потому что ваш корабль мы утопим. — Вы не будете нас казнить? — не веря своему счастью, уточнил толстяк. — Не буду. Но шевелитесь, пока я не передумал. Уже через минуту закипела работа. Команда захваченного судна работала так, как, наверное, никогда в жизни. Искоса поглядывая на их суету, я пытался убедить Саеда, что нам не нужна их смерть. Без корабля они не смогут быстро добраться до материка и передать весть о появлении северян, так что никакой опасности не представляют. Убеждаться он не желал, а желал казнить всех до единого разнообразными способами. В его кровожадных замыслах даже место строящемуся плоту нашлось. Но я умею настаивать на своем. В тот миг мне казалось, что поступаю правильно, сохраняя жизни этим людям. Возможно, глупость совершаю и очень скоро об этом пожалею. Откуда мне знать? Я как был чужим в этом мире, так и остался, а новые знания лишь новые вопросы порождают. Чем больше знаю, тем больше не понимаю… Глава 14 ЮЖНЫЙ БЕРЕГ Здешнее море при общении называли просто: море. Ничего удивительного, ведь и на Земле курортники, собираясь на пляж, не говорили: «Я отправился в поход на Черное море». Однако на картах Саеда оно обозначалось по-разному: «Самоцветное», «Тихое», «Море тысячи скал» и даже непереводимое, еще языческое «Ар-Калла». На плане выглядело как глубоко вдающийся в сушу язык, протянувшийся от западного бесконечного океана в глубь человеческих земель. Вблизи кончика он сужался, распадаясь на несколько стиснутых островами проливов, дальше они вновь сливались, чуть расширяясь, образовывая внутренний водоем сложной формы. Что-то вроде того же Черного или Азовского. Значительную часть северного побережья и частично юго-восточного занимали государства, где жили люди правильной веры. Если к ним, конечно, можно относить еретиков вроде иридиан. Я вот относил без колебаний. Все, у кого нет серых жрецов и послушных тварей, обязательно правильные, при условии что не приносят человеческих жертв и не занимаются прочими мерзостями. Инквизиция считает иначе, но это проблемы инквизиции. С южным берегом все обстояло хуже. В восточной части он был оккупирован демами, там они дотянулись до оконечности внутреннего моря. В каждой бухте у них стояла крепость, оттуда они теснили «правильных», год за годом расширяя свои владения. Массовые набеги за рабами проводили оттуда же. Этот анклав темных снабжался преимущественно по морю, так как на суше путь преграждали две горные цепи, между которыми располагалась безжизненная пустыня. Не знаю, куда девалась дождевая вода с тамошних хребтов, но ни одного ручья или речки не было. А кораблям из внутреннего моря на запад приходилось проходить через проливы. По ним же вели торговлю северные страны, так что на этом узком пути было многолюдно. В теснинах резвились пираты, сражались военные флотилии, на пляжах в изобилии валялись обломки разбившихся судов. Там почти без перерывов царило кровавое веселье — затихало оно лишь в сезоны штормов. Северные купцы, двигаясь со стороны внутреннего моря, пройдя через проливы, далеко не забирались. Не так давно их последней остановкой являлось Межгорье, но после его зачистки торговля прекратилась, и, несмотря на все мои усилия, я пока что не смог завлечь предлагаемыми товарами ни один корабль. С исчезновением морской охраны демы сочли здешние воды своими, и никто не хотел рисковать. Пока я не исправлю ситуацию, блокада будет продолжаться. Если о восточном анклаве демов какое-то представление имелось благодаря частым военным походам, то о западной части побережья информация отсутствовала. Пираты туда не забирались, предпочитая охотиться в хорошо знакомых проливах, а военные эскадры не рисковали ходить к хорошо защищенным исконным землям южан. Если точнее — не исконным. Еще сто лет назад на многих из них жили «правильные». Но о тех временах только сказки сохранились. Мы шли не к анклаву. Покинув берега Межгорья, все время двигались на юго-запад, к той части побережья, которая отстоит недалеко от океана. Лишь несколько старых карт — и все, других данных не было. Ни капитанов, знающих здешние воды, ни лоцманов для такого похода не найти ввиду их полного отсутствия. В этих водах как минимум век не появлялись корабли с командами, исповедующими «правильную веру». Трудно определить пройденное расстояние, но с учетом низкой скорости галер не так уж далеко ушли. Однако успели забраться в ад или его преддверие. Именно так считалось. Чужие воды. Неизвестно, что нас здесь может поджидать. Все сведения, надо признать, скудные, которые имеются у Саеда, получены от пленных демов. Человек много чего может рассказать, если его настойчиво стимулировать раскаленным железом, но рассчитывать на полноту информации все равно глупо. К тому же матийцы не ставили себе задачи собирать сведения по крохам, чтобы потом сложить цельную картину. Не было у них разведывательного управления с аналитическим отделом. Чудо, что про Железный Мыс знали не меньше моего. Скорее даже не чудо, а эрудированность Саеда виновата. Уж очень любознательный капитан. Вечером впереди показались признаки серьезной суши. Переночевав со спущенными парусами, мы продолжили путь и около полудня увидели бесконечную полоску далекого берега. Долгожданный южный берег моря. Если верить покойному капитану, или прямо здесь, или чуть в стороне располагается вожделенный Железный Мыс.