Лучше было ехать в лифте с соседкой, поняла Аня сразу же, как только поднялась по лестнице к почтовым ящикам. Две крайние круглые дырочки в ее ящике призывно желтели. И хотелось бы дать себе передышку, подумать о квитанции на квартплату или о чем-то вроде этого, но что тут подумаешь, если прекрасно знаешь, как выглядит квитанция. К тому же Аня уже усвоила, что дает именно такой желтоватый отсвет. Руки дрожали так, что маленький ключик не с первого раза попал в щель. — Письмо получила, Анечка? — Кира Михайловна к ящикам подниматься не стала, но и к лифту не пошла. Упыриха. Словно ей нравилось видеть, как нервничает Аня. — Хорошее? — Не знаю, — Аня с трудом вытолкнула очередную ложь сквозь пересохшие губы. — Дома посмотрю. До свидания, Кира Михайловна, я пешком пройдусь. Такой откровенный посыл поняла даже непробиваемая соседка и, снова поджав губки гузкой, двинулась к лифту. Возможно, она даже собиралась подождать на этаже, пока Аня поднимется по лестнице, но той было уже все равно. Едва Кира Михайловна исчезла из виду, как Аня забыла о ней. Она поднялась еще на один пролет до окна и села на подоконник. Письмо положила рядом и чуть толкнула пальцем, будто дохлую бабочку или жука. Плотная желтоватая бумага конверта не скрывала его толщины, а значит, надеяться, что там нет очередного рисунка, не стоило. Аня думала было выбросить его прямо сейчас в мусоропровод, прийти домой, включить какой-нибудь мозговыносящий сериальчик и отключиться под него на диване. Или сначала порвать конверт вместе с содержимым на мелкие кусочки? Нет, это сложно. Под пальцами снова оказалась плотная бумага, которая так тяжело рвется. Однажды Аня так уже делала, это не принесло успокоения. И сжигала, и даже закапывала. Правда, ни разу ей не удалось побороть это странное чувство, заставляющее перед экзекуцией над бумагой сначала вскрыть конверт и посмотреть, что там. На что она надеялась? Аня не знала. Она машинально вытерла мокрые щеки рукавом и некоторое время смотрела на темные разводы от теней и тоналки на светлой куртке. Потом слезла с подоконника и уверенно зашагала вверх по ступенькам. Две, пять, десять… Стоп. Она вернулась и подняла конверт. Сунула в карман, не заботясь о том, чтобы не смять, и снова зашагала вверх, но уже куда медленнее. Открыла дверь и вошла в квартиру. И лишь защелкнув за собой замок и привалившись к стене, соскальзывая на пол и вытягивая ноги, Аня наконец дала волю слезам. «Ты сама виновата, Аня, — глотая слезы, думала она. — И мама так думает, и Ольга Сергеевна. Вообще все! Ты сама во всем виновата!» Успокоившись лишь спустя четверть часа, она поднялась на ноги и, пошатываясь, прошла прямо в обуви и куртке в ванную. Тут она тщательно умылась, потом отчистила пятно на рукаве и сбросила сапоги на пол. Ваха был бы в ужасе, но он с ней не живет, а значит, не его дело, как она раздевается в своей, пусть и съемной, квартире. Аня бросила куртку на пол, предварительно достав из кармана конверт. Открыла она его уже в комнате и осторожно развернула лист А4, будто ожидала увидеть внутри яд, чесоточный порошок или взрывчатку. Чего только не выдаст измученный мозг! Но, может, было бы и лучше, если б там оказалось что-то подобное. Даже соль и пестрые перышки, которые Коля слал ей иногда еще в школе, якобы «заклятые ведьмой на любовь», не так пугали, как эти рисунки. Новый рисунок мало чем отличался от нескольких предыдущих. Когда Николай понял, что она не вернется к нему и будет жить своей жизнью? В больнице, куда его отправили по решению суда? Или позже? Аня не помнила. Но с тех пор его письма все время неуловимо менялись, и рисунки все чаще сопровождались анатомическими подробностями увечий, которые он нанесет Ане, чтобы она навсегда осталась одна. И с лица, за которое Аня перестала бояться еще лет десять назад, он перешел на тело. Вот и в этот раз так же. Аня бездумно коснулась и скользнула пальцем по бумаге, обводя изгибы своего нарисованного тела. Недостаток художественных навыков Коля всегда компенсировал мельчайшими подробностями, и в который раз к страху и отвращению Ани примешалась досада. Если бы она тогда не пошла на поводу у окружающих, не поддалась слабости, не поверила бы, что это и есть настоящая любовь, разве сейчас ей было бы так страшно? На рисунке разрез был изображен крест-накрест, кожа отведена в стороны аккуратными треугольничками, как на средневековых гравюрах. Как и там, жертва, то есть она, Аня, была еще жива и, казалось, сама с неудовольствием взирала на беспорядок в своих внутренностях. Ане оставалось надеяться, что и внутренности Николай срисовывал с гравюр или из анатомического справочника, а не вскрывал кого-то для этого. Все вокруг в один голос твердили, что это лишь эпатаж, и Николай физически не способен на то, чтобы реально кого-то вскрыть, даже труп, но Аня больше не верила им. С трудом отведя взгляд от развороченного нутра, находящегося точно под ее крупной родинкой чуть ниже груди и до завитков внизу живота, Аня посмотрела на темную кляксу, которая вела от живота в сторону. На краю стекающей кляксы была тщательно вырисована матка. Аню замутило, как и этим утром, когда она вспомнила сон, и она снова коснулась живота. Кажется, Коля, словно зверь, чуял, что ее пугает больше всего. Маленькие женские хитрости не помогали преодолеть страх. Ни новая съемная квартира, ни новый парень, который, в отличие от предыдущего, не считал ее чокнутой и заочно не боялся преследующего ее психопата, ни эпиляция, благодаря которой рисунки Николая хоть немного, но стали менее точными, — ничто не помогало. Аня иногда думала о том, чтобы удалить все родинки, а может, даже самой сделать гистерэктомию в больнице… Впрочем, обычно это означало, что пора менять таблетки, переставшие помогать, или менять дозу. Аня вздрогнула и мотнула головой. Нет, она будет сильнее. Она даже не станет уничтожать рисунок, как бы сильно ей этого ни хотелось. Положит его к другим. Как свидетельство. В прошлый раз такие рисунки помогли ей надолго избавиться от Николая. И его родственников, которые до этого названивали, утверждая, что она портит мальчику жизнь. Впрочем, их бывшая классная руководительница Ольга Сергеевна до сих пор считала, что во всем виновата Аня, но ведь и в школу ходить ей больше не надо. Аня разгладила рисунок, который уже успела немного смять, открыла нижний ящик стола и кинула листок туда, сунув следом и конверт. Потом открыла адресную книгу в телефоне и нашла номер, по которому не звонила уже несколько месяцев. — Оставьте сообщение для Лебедевой Дианы Константиновны, — произнесла она, радуясь, что даже голос не дрожит. — Анна Максимовна Васятко. Да. Да, он снова прислал письмо. Да, угрозы. Нет, она просила обращаться напрямую к ней, а не к участковому. Спасибо. Она положила трубку и прикрыла глаза, пытаясь отделаться от четкой картинки. Яркая блондинка из следственного комитета ей скорее даже нравилась. Правда, Ане казалось, что если бы она не вышла замуж несколько месяцев назад (Аня даже думала поздравить ее, но потом решила, что это будет неуместно), то превратилась бы в новую Киру Михайловну через несколько десятков лет. Любопытная, активная и внимательная к деталям, она тогда действительно сумела помочь. И вскоре быстро потеряла интерес к делам Ани. Аня не жаловалась — всегда хорошо, когда тобой перестают интересоваться следователи и криминалисты. Главное, чтобы после этого тобой не заинтересовались патологоанатомы. Но именно для этого Аня и звонила раз за разом Диане, разве нет? Диана поймет. Она одна из немногих, кто не считал, что Аня сама виновата. Последние полгода следователь просто думала, что Аня чокнутая. Но это такие пустяки. Глава 4 Игорь довольно быстро понял, что планерка проходила скорее для галочки. Ему еще предстояло разобраться, всегда ли так или это ему просто повезло. Каждый знал, что он должен делать, и на вопрос начальника бодро отвечал: «Делаю, Эмиль Владиславович», «Почти готово, Эмиль Владиславович» или «Сегодня в архиве, помню, Эмиль Владиславович». По ходу дела Игорь наконец разобрался, с кем из присутствующих он будет делить кабинет. Рыжий бородач, которому пошел бы свитер и должность сисадмина или профессия геолога, оказался Ярославом, блондинка ожидаемо ответила на вопрос, адресованный Диане, строгая брюнетка рядом оказалось той самой ее однофамилицей Марией. Игорь подумал, что он не знает никого, кому бы так не подходило имя Маша. Мария или даже Мария Александровна, и никак иначе! Но больше всего Игоря беспокоило то, что ему не дали никакой «разнарядки». Его представили, и Игорь даже неуклюже выполз из кресла, чтобы все коллеги могли его рассмотреть, но и только. Спрашивать у начальника он постеснялся, надеясь, что узнает у Ники. И только если и она отмахнется, тогда пойдет к Эмилю Владиславовичу. Потому что сидеть и смотреть, как другие работают, он не собирался. И уж точно не хотел первые несколько недель пробе́гать за кофе или пиццей. Он слышал, что такое тоже бывает. Проверяют. К счастью, ему не пришлось ничего спрашивать. Едва они вернулись в кабинет, как Ника постучала по своему столу, и коллеги потянулись к ней с какими-то исписанными листочками. Они насмешливо и в то же время чуть виновато улыбались Игорю, проходя мимо него, сдавали листки Нике. — Свеженькая, вчера только получила, уже уточнила, что сегодня после обеда будет дома, — похвасталась Диана, положив свой листок, и Игорь начал догадываться, что это. — Чокнутые, поехавшие и прочие параноики, — подтвердила его опасения Вероника. Игорь едва удержался от того, чтобы покивать. Он знал, что это значит. На участке такие тоже были, звонили по любому, самому ничтожному поводу. И игнорировать их было никак нельзя. — Но на любое заявление мы обязаны отреагировать. Иногда среди всего этого мусора попадаются серьезные вещи. Она быстро просмотрела листки. — В основном тут жалобы на преследования, и кого-то из этих людей действительно преследовали или преследуют, — пояснила Вероника, обращаясь уже только к нему. — Материалы дел, по которым они проходят, пока не бери, разберешься на месте, свежим взглядом посмотришь. Тут только рецидивисты. Диана хихикнула и смущенно отвернулась. Что-то не так с ее «рецидивистами»? И не спросишь. Проверка как есть. Игорь взял листы. — А разве этим не должны заниматься дознаватели из полиции? — поинтересовался он. — Разумеется, — согласилась Вероника. — Но у нас тут правило: каждый должен поделать любую работу с низов, на какую хватит квалификации. Когда знаешь изнутри всю кухню, меньше возникает вопросов, мол, почему так долго, да чем вы там вообще занимаетесь. — Чтобы нос не задирали, — хмыкнул Игорь, вспомнив, как работал в полиции и как к нему относились «чистюли» из следкома. Вот те нос задирали еще как! Снизойти до простого участкового для них было слишком. Да и он с ребятами к ним относился соответствующе. Что ж, может, здесь будет по-другому. И если для этого нужно «побегать по психам», то он побегает. Не развалится. — И для этого тоже, — согласилась Вероника. — А еще ты нам свои впечатления потом расскажешь — каждому про его список, мы посмотрим, какой у тебя потенциал, да и вдруг правда что-то серьезное увидишь. Любой может пропустить что-то важное. — А некоторые не только могут, но и пропускают, — добавила Мария, и все рассмеялись, словно это была какая-то известная всем шутка. Игорь кивнул и подошел к своему столу. Стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды, он сел и разложил листки на столе. Расположил их в зависимости от адресов по оптимальному маршруту, учел время, когда с ним могут встретиться и поговорить те, кто работает. Их было немного. Похоже, паранойя порядком мешала делу. Работающих Игорь выделил отдельно. Эти могли оказаться самыми интересными. Жаль, что нельзя было посмотреть дела и проверить, с чем они обращались раньше, узнать хотя бы возраст. Но нет так нет. Игорь почувствовал азарт. А что, если он и впрямь найдет что-то важное и спасет чью-то жизнь? Ника ведь намекнула, что здесь не все симулянты. Он сам сто раз читал про случаи, когда человеку никто не верил, а дотошный следователь понимал, насколько все серьезно! Начать работу со спасения чьей-то жизни — это бы убедило его семью, что он не зря пошел по этому пути. Не слишком часто и больше вскользь на воскресных обедах звучало, что ему стоило пойти как и брату — в ГИБДД. Вадик считал, что следователь — это слишком. Слишком опасно, слишком сложно. И брата хотелось переубедить больше всего. Игорь взял первый адрес. — Романова Ксения Ильинична, — прочитал он себе под нос. — Ну что ж, давайте познакомимся, уважаемая Ксения Ильинична. — Удачи, Игорек, — хмыкнула Вероника, и Игорь понял, что этот листок был подложен самой кураторшей. Что же, это могло быть интересно. Он вышел на улицу и надел капюшон. Сильно похолодало, и в который раз он пожалел, что не послушал Вадика и не купил автомобиль, хотя бы в рассрочку. С другой стороны, все объекты жили в одном микрорайоне, а значит, пройдется пешочком. Не готов он пока к ипотеке добавлять еще и кредит на машину. Так они с Кристиной никогда не поженятся. Словно подслушав его, тренькнул телефон — новая порция смайликов от Крыси. Лицо невольно озарилось улыбкой, и она не исчезала всю дорогу до дома Романовой. Когда он поднялся по лестнице, пришлось забыть о Кристине и обо всем остальном. Ксения Ильинична была дома, но в квартиру его не пустила. — Я знаю, вы от Митрофана, я открою, а он набросится на меня и изнасилует прямо в прихожей, — тоненьким, почти детским голоском пожаловались из-за двери. Игорь даже оглянулся — не вышел ли кто-то из соседей посмотреть на пособника насильника? Но, похоже, соседи были нелюбопытные или работающие. — Ксения Ильинична, я из следственного комитета. — Игорь сунул в глазок свеженькую корочку. — Я по поводу вашего последнего обращения. — Нет, в это время приходит только Митрофан, он следит сначала под окнами, а потом поднимается в подъезд, — отозвались из-за двери. — Уже неделю снова ходит! Игорь взбодрился и напрягся одновременно. С одной стороны, на первом же вызове поймать правонарушителя, да еще предотвратить преступление вроде такого — это здорово. С другой стороны, Игорь достаточно проработал в полиции, чтобы не видеть в этом ничего здорового. Участковым потому быть плохо, что по своим участкам они ходят по одному, а случиться может что угодно. С учетом своего опыта, Игорь вовсе не мечтал схватиться один на один с неизвестным наглым Митрофаном, который ежедневно достает интересующую его девушку. А вызывать кого-то для помощи… вдруг это все-таки пустышка? Вероника не выглядела как человек, способный ради шутки всерьез навредить коллеге. А своему чутью Игорь доверял. Устав разговаривать с Ксенией Ильиничной через дверь, он набрал ее номер телефона, который был записан на листке. А сам спустился на один пролет, чтобы видеть дверь и успеть среагировать, если Митрофан пройдет нетривиальным путем, например через чердак из другого подъезда, и продолжил разговаривать с девушкой уже по телефону. Даже став за время разговора Ксюшей, Романова тем не менее не согласилась впустить следователя. Игорь уже подумывал позвонить Веронике и уточнить информацию, когда дверь подъезда хлопнула. Игорь напрягся. Тяжелые шаги становились все ближе, Игорь привычным жестом коснулся бока, где уже не было никакого пистолета, и сник, но тут же снова напрягся, готовясь к встрече с преступником. В голове мелькнула мысль, что делать, если это окажется кто-то из жильцов. И тут он его увидел. Нет, их. Их было двое — мужчина и женщина. Игорь, быстро оглядев их с головы до ног, убедился, что никакой опасности они не представляют. Между тем, они тоже осматривали его. — Новый следователь? — неожиданно спросил мужчина. Игорь кивнул. Мужчина повернулся к спутнице. — А я говорил, что Ксюха своими звонками доведет Веронику Васильевну, а ты твердила, что она в ремиссии. Вот тебе и ремиссия! Игорь зацепился за прозвучавшее имя своей кураторши и не сразу понял, о чем говорит мужчина. Только сообразил, что это, вероятно, родители Ксении Ильиничны. — Давно стоите, молодой человек? — тем временем участливо спросила женщина. — Пойдемте, горячего чая попьете, мы пока карету вызовем. — Карету? — повторил Игорь, уже ничего не понимая. — Надо снова везти ее к врачу, раз опять обострение, — пояснил мужчина. — А без санитаров она не выйдет, проверено. — А Митрофан?.. — неуверенно уточнил Игорь, поднимаясь за парой обратно к квартире. — Его не существует? — Существует, — вздохнула женщина. — Знаете, может, известный блогер такой? Игорь собирался помотать головой, но вспомнил, что это имя упоминала как-то Геля, которая за неимением собственной интересной жизни постоянно делилась событиями, происходящими со всякими популярными людьми. — Это у которого четверо детей? — неуверенно спросил он. — Пятеро. — Мужчина открыл дверь ключом. — И это только от официальной жены. Игорь почувствовал себя глупо. Как он сам не сообразил, кто это. Ведь Митрофан — довольно редкое имя. Нужно было не уговаривать открыть дверь, а расспросить подробнее о Митрофане, может, она и открыла бы. — Ну-ну, не расстраивайтесь, Игорь Валерьевич. — Его пустили в квартиру, ознакомившись с корочками, и теперь мать Ксении пыталась его утешить. — Ксюша очень изобретательна в деталях. Она бодро улыбнулась, как улыбаются люди, пытающиеся показать, что приняли свою потерю. Так улыбалась мачеха Игоря после смерти его отца. Плохая улыбка. — Она вообще хорошая девочка, — добавила женщина торопливо. — Просто гены… И она расплакалась. Игорь был прав. Утешать ее не пришлось, извинившись, она вышла в другую комнату. А Игорь беспомощно топтался в гостиной с чашкой чая в руках, пока вызванные санитары при нем не заполнили все документы и не увели тоненькую, похожую на подростка, светловолосую девушку. Ей можно было дать лет пятнадцать, хотя по паспорту уже исполнилось двадцать. Игорь скомканно попрощался и вышел. По следующим трем адресам проживали мужчины, которые свободно открывали двери и были готовы пообщаться. Из разговора Игорю стало ясно, что обострение затронуло не одну Романову. Подозревались: соседи, инопланетяне и снова соседи. Только во втором случае соседи якобы хотели не убить несчастного и отнять его квартиру, а продать его втридорога за границу, где была нехватка завидных женихов. От этого персонажа Игорь вышел с гудящей головой и позволил себе зайти в кафе и взять стаканчик кофе. Хорошо еще, что осталось совсем немного адресов. Надо же, он был уверен, что обострения шизофрении бывают только весной и осенью! Хотя, судя по всему, диагноз шизофрения подтвердился только у Романовой, но Игорь с удовольствием отправил бы полечиться их всех. Как бы там ни было, ему предстояла еще одна встреча. Она особенно интересовала Игоря, потому что общаться предстояло с работающей девушкой.