В зале я был один, остальные качки с какими-то очередными телками укатили в очередной кабак. Я прошелся взад-вперед перед последним подходом. Посмотрел на себя в зеркало. Блин, надо бы его протереть сегодня, какие-то разводы на нем. Зато отражение вполне радовало. Регулярные тренировки в восемнадцать прямо-таки творят чудеса. Такими темпами мне скоро потребуется гардероб менять. Старые шмотки в плечах станут узковаты. До мистера Вселенная мне, конечно, еще далеко… Но все равно можно уже без слез смотреть. Я встал на раздолбанные медицинские весы. Подвигал гирьки по делениями. Семьдесят семь пятьсот. При росте метр восемьдесят семь. Еще маловато, но уже на три кило больше, чем было. Ладно, последний подход! Я лег на скамью, ухватился за гриф штанги, вдохнул… Раз… Два… Тренировка — отличная штука. Весь хаос из головы вытряхивает, остается только самое главное. И упорядочивается. Значит, тайны мадридского двора, да? Хорошо, будут вам тайны мадридского двора. Допустим, Борода не троллил Астарота, в попытках на спор довести истеричного мальчика до слез, чтобы его кореша из «Парка культуры и отдыха» опять поржали. А говорил абсолютную правду, и мы действительно пролетим над членством в рок-клубе, как фанера над одной из европейских столиц. Что тогда? С одной стороны, корочки — это неплохое подспорье в деле организации концертов. Советский Союз воспитал своих детей так, что при виде корочек они теряют волю и сразу же проникаются важностью момента. Даже несмотря на то, что сейчас уже девяностые, колосс Советского Союза практически рухнул, самые горластые давно уже орут с броневиков лозунги про свободу, капитализм и рыночную экономику. Но до настоящих переломов в сознании еще далеко, так что корочки — это важно. И если нам их не дадут, то путь к вершинам, читай — частым концертам на нормальных площадках и платежеспособной публике — станет на неопределенное количество пунктов длиннее. С другой стороны… Представим себе, что нас приняли в рок-клуб, мы заплатили членские взносы и все в шоколаде. Я общался с Банкиным. Жан общался с Банкиным. Колямба общался с Банкиным. И мы все трое сделали вывод, что он рохля, мямля и ссыкло. Его тоже можно понять, он сел жопкой на тепленькое место и стрижет свои купоны. Амбиций у него немного, но потерять свой ломтик власти он боится. А значит и дальше будет бояться. И будет лезть со своим нытьем во все предприятия, которые мне придет в голову реализовать. Он туповат, конечно, так что водить его за длинный нос особого труда не составит, но… Но… Двенадцать. Я осторожно опустил штангу на стойку. Сел. Вытер лоб полотенцем. В голове окончательно прояснилось. Вот же он, план действий на любое развитие событий. Вне зависимости от того, зачислят нас в рок-клуб или нет. Кое-что вообще остается без изменений, вне зависимости от появления у нас этих вожделенных корочек. Кое-что следует сделать, если в рок-клуб нас все-таки примут. А если нет… Требовательно затрезвонил звонок входной двери. Кто это там еще? Я тряхнул головой и пошел открывать. — Здорово, Вовчик! — сверкнул золотым зубом Боба. — А я вижу, свет горит, значит ты здесь. — Привет, Боба, — я отступил, пропуская его в подвал. — Ты один сегодня? — Да я это… Короче… — Боба хитро прищурился и посмотрел на меня. — Дело у меня к тебе… Глава 26 — Боба, ты серьезно? — усмехнулся я. — А чо я? Мне, в натуре, такая музыка нравится! — Боба приосанился, подергал себя за полы куртки. Меховой воротник воинственно встопорщился. — У меня была как-то телка из рок-клуба, так я с ней ходил на концерты. А сейчас сунулся за билетом, а меня отшили. А я, в натуре, бабки им предлагал, но ни в какую! Говорят, что билеты не продаются. Мол, только для своих… — А телка куда делась? — криво усмехнувшись, спросил я. — Была, да вся вышла, — скривился Боба. — Разбежались мы. Ну так что, можешь билет достать? Я задумчиво разглядывал Бобу, представляя его бандитскую рожу среди волосатиков рок-клуба. Так-то он нормальный мужик, в целом. С закидонами, конечно, но кто из нас без закидонов? С одной стороны, лишнего билета у меня не было, только свой. С другой — достать второй я смогу без проблем. Дойду до Светы, уболтаю. Или вообще просто так проскочу, без билета. — А буянить не будешь? — спросил я, засовывая руку в карман. — Да не, братан, я же мирный, в натуре! — Боба стукнул себя кулаком в грудь. — Ладно, уболтал, черт красноречивый, — я усмехнулся и достал из кармана билет. — Приходить к шести вечера. При параде. Бухать там… Ну, в общем, нельзя, но если не палиться в самом начале, то можно. — Вот спасибо, Вован! — Боба сверкнул золотым зубом и бережно спрятал билет под куртку. — Буду должен, в натуре. Так что проси, чего хочешь. Но только… Это… Не зарывайся, ага? — Да ладно, ничего не надо, — отмахнулся я. — Стремиться к прекрасному — это нормально, это я одобряю. — Ага, ну тогда свидимся на концерте! — златозубый хлопнул меня по плечу и выскочил за дверь. Я вернулся к уборке. Протер зеркала, собрал мусор, подмел. Критично оглядел помещение, вздохнул и поплелся за ведром и тряпкой. Была мысль отложить мытье пола на следующий раз, но уже явно достаточно откладывал. Веника недостаточно. Домой я вернулся почти в десять. Обнаружил, что шпингалет в туалете кто-то с мясом оторвал, пришлось по-быстрому чинить. Благо минимальный набор инструментов я в качалку уже давно приволок. И кое-что там уже было. Получилось грубо, но надежно. В прихожей я скинул пальто и ботинки. Присулашлся. В гостиной негромко шуршит телек. Разговоров не слышно, значит все разбрелись по своим комнатам и заняты своими делами. Ну и отлично. Значит, поужинать и спать. Мама тихонько поскреблась в дверь, когда я уже разобрал постель, но еще не лег. Сидел за столом, листая страницы своей «тетради памяти» и придумывал повод, по которому можно будет встретиться и поболтать с Конрадом. Среди всех рокеров он, пожалуй что, один из самых благополучных музыкантов. И знает толк в зарабатывании денег. Наверняка у него есть выходы на всякие подработки для парней с гитарами и барабанами. А нам бы неплохо сейчас было срубить некоторое количество деньжат, чтобы обновить инструменты. Играют мои «ангелочки» на всяком устаревшем хламе. Понятно, что стратакастеры, драм-машина и примочки не прибавят им музыкального таланта, зато престиж повысится. И будет не стыдно людям в глаза смотреть. А то как обрыганы, право слово… — Володя, ты не спишь еще? — мама тихонько проскользнула ко мне в комнату, держа что-то за спиной. — Я вот что подумала… У тебя же скоро день рождения. Заранее вроде как не поздравляют, но я твоя мама, мне можно. Помнишь, ты несколько дней назад обмолвился, что хотел бы видеокамеру? — Не помню, но возможно, — рассеянно кивнул я. — Думал об этом последнее время, мог и вслух сказать. — Представляешь, зашел к нам сегодня Виктор Павлович в цех, — радостным шепотом продолжила мама. — Помнишь его? В плановом отделе работал, мы на лыжную базу ездили еще вместе в прошлом году. — С залысинами такой? — спросил я. Ясен пень, я помнить его не мог, в прошлом году меня тут не было. Но залысины-то у него могут быть! — Нет, с залысинами — это Егор Дмитриевич, — поправила меня мама. — Виктор Павлович такой невысокий, на Наполеона похож, руку еще все время вот так носит. Мама заложила руку в полу халата типичным наполеоновским жестом. — А, да, точняк, — кивнул я. — Вспомнил. Ну и что он? — Представляешь, он оказывается, в Японии был в командировке, — мама продолжала говорить вполголоса. И вторую руку все еще держала за спиной. — Прямо в голове не укладывается! Порассказывал всякое, в общем… — Мам, а ты к чему это все? — уточнил я. — Ах да! — спохватилась она. — День рожденья у тебя еще через неделю, но у вас послезавтра ответственный концерт. Вот я и подумала, что ничего страшного, что подарок я тебе пораньше отдам. Вот! Мама с гордым видом положила передо мной коробку. JVC Compact VHS. — Обалдеть… — восхищенно сказал я, трогая коробку, как будто не веря своим глазам. Картинка изображала ретро-камеру с окуляром. Хотя какое, к черту, ретро? Очень даже современную камеру, сейчас же девяносто первый! Это в мое время такие разве что на ретробарахолках можно найти. — Ты даже не представляешь… — Штука очень дорогая, но мы с отцом посовещались и решили, что ты в последнее время как за ум взялся, тебе не страшно такую доверить, — торопливо говорила мама, пока я вскрывал упаковку. Радость и впрямь была неподдельной. Смешалось все в кучу — от моего очередного осознания того, как мне повезло с семьей в этот раз до нервного подрагивания пальцев и головокружения, за которые явно отвечал мой юный организм, в котором пока что кипящие гормоны норовили стрясти кукуху. — Мам, спасибо огромное! — у меня получилось, наконец, извлечь увесистый черный кирпич незнакомого девайса из коробки. Я сунул руку в петлю, которая явно для этого и предназначалась. Рука легла удобно. Пошевелил окуляр. Покрутил камеру в руке. Ага, вот сюда вставляется батарея… Кнопки. Заглушка какая-то… Инструкция? Здесь же должна быть инструкция? Надеюсь, она на английском, а не на японском… Эрканчика для предварительного просмотра нет. То есть, снимать вслепую, а потом на телевизоре оценивать, что получилось. Прямо-таки лотерея! Аж олдскулы свело! Ну и накрыло немного головокружением от того, с какой скоростью на самом деле шагает технический прогресс. Вроде и времени прошло не так много, и люди не очень-то изменились, а вот техника… — Рада, что тебе нравится, — мама быстро обняла меня и отпрянула. Улыбнулась. — Но ты же будешь нам ее давать попользоваться на всякие важные события, ведь правда? — Да ясен пень! — заверил я. — Спасибище еще раз! Ты лучше всех у меня! Мама с довольным видом удалилась. Так, значит, спать откладывается на некоторое время. Нужно разобраться, как эта штука работает. Хотя бы в первом приближении. Я распотрошил коробку полностью. Шнуров, конечно, пипец… Ну, это понятно, зарядка для батареи. Вот сюда она вставляется… Щелк. И шнур в розетку. Диодик засветился красным. Понятно. Так, что тут еще? Вот этот провод явно для подключения к телевизору. Три разноцветных «тюльпанчика». А вот этот? Плоская прямоугольная заглушка и шнур со штекером. А! Если эту заглушку воткнуть на место батареи в зарядник, а штекер в камеру, то можно включить камеру от розетки. Блин, не влезает… А куда ее тогда? Я покрутил камеру. Сунул на удачу заглушку в место для батареи. Щелк! Ага, понял! Через полчаса возни с новым девайсом мне удалось заставить камеру работать. Ну, во всяком случае, она зажужжала, кассета внутри закрутилась.