Не бойтесь наступать людям на ноги: они извинятся. Не беспокойтесь по поводу парковочных мест: Вам уступят и… извинятся. Грубость, резкость, хамство на дорогах… ЧТО ЭТО? Заблудились? Нужна помощь? Попросить не успеете, Вам уже помогают. Итак: я из Канады, самой “извинятельной” страны в мире. И да, это правда, у нас это делают даже автобусы: И вот в этом беспределе извинений, доброжелательности и услужливости есть одно прекрасное исключение — я. — Вы не знаете, как работает эта фигня? — спрашиваю у своего соседа азиата, счастливого обладателя распечатанных посадочного талона и наклейки со шрихкодом для багажа. — Hello! — учтиво растягивает рот. — Sorry, I don`t speak English! — Жаль. Обращаюсь к тётке арийской наружности: — Вы не подскажете, как работает этот… аппарат? — Оу, — улыбка со значением «ничем помочь не могу». Долбанный аэропорт. Долбанный агрегат!!! И тут мои глаза самопроизвольно округляются, поскольку идентифицируют бейсболку с красным кленовым листом. Хищно оскалившись, триумфально несусь к объекту, не стесняясь проехаться чемоданом по чужим ногам: — Извините! У Вас получилось распечатать талон со штрихкодом для багажа? — Да, конечно! — в широте канадской улыбки можно устраивать заплывы на длинную дистанцию. Особенно, если её изображает высоченный представитель мужского племени лет эдак двадцати пяти. — Фух… — выдыхаю. — А Вы мне не поможете? Я тоже из Канады! — Да никаких вопросов, девушка! Давайте паспорт. Вы домой? — Ага. Вы откуда? — Торонто, а Вы? — Ванкувер. — Оу! Прекрасная дождливая Британская Колумбия! Красиво у вас, но я люблю солнце! — подмигивает. — Итак, укладываем страницы номером и серией на сканер, выбираем в меню «посадочный талон» и «багажный стикер», вот так… — Да я вот это всё уже делала, но он почему-то выдал только посадочный, а вот багажный… Требуемый документ из злосчастного отверстия не выползает, экран ехидно в сотый уже раз выдаёт: Ваш запрос обработан и успешно завершён. — Странно, — озадачивается мой помощник, переворачивает бейсболку задом наперёд и, уже не оглядываясь на меня, повторяет процедуру. Я же, ясно утвердившись в тупости не самой себя, а техники, веду глазами по залу аэропорта в поисках альтернатив. «Если Вы столкнулись с проблемой, обратитесь к служащим аэропорта» гласит надпись на колонне. — Эй Дилан! Долго ещё? Посадка заканчивается через сорок минут, а мы ещё не прошли таможенный досмотр! — призывает женский голос из толпы. — Простите! — брови у Дилана домиком. — Я должен идти. Ещё раз простите! Обречённо смотрю ему вслед, потому что через сорок минут — это мой рейс. А я ещё не то что не сдала багаж, а даже не распечатала долбанный талон. Раздражение обуревает всем моим существом и выливается в грозное шествие сквозь толпы отлетающих в поисках помощника. Странный мужик в синем служебном костюме с аббревиатурой аэропорта подпирает колонну зала: — Машина не распечатывает талон, — говорю ему. Мужик долго разглядывает моё лицо, мой чемодан, затем, с каменным лицом выпрямляет руку, указывая на АДСКУЮ очередь к стойке регистрации. Вначале я долго офигеваю, потом говорю ему: — Моя посадка заканчивается через сорок минут, а тут очередь часа на два — три! Монстр в костюме изображает каждой своей лицевой мышцей презрение и резко выбрасывает руку с торчащим указательным пальцем, объясняющим неразумной мне направление. Из шока выводит английский: — У Вас проблемы с автоматической печатью посадочных? Передо мной фигуристая темнокожая тётка с зачётной причёской и ярко-красной помадой на губах в тон алого шарфика на шее. — Не совсем. Посадочный распечатался, а вот багажный не вышел из машины. Аппарат говорит: «операция… — Вам придётся пройти регистрацию багажа у стойки. Займите очередь, не теряйте время, — мне снова указывают на очередь, попирающую все возможные законы разумности. — Но я опоздаю на рейс, мой вылет уже через… — Мы делаем всё возможное, мэм. Система дала сбой в отношении нескольких рейсов сразу. Ближайшие вылеты мы вызываем и проводим на ускоренную регистрацию. Пока займите очередь. — Но мне ещё досмотр таможенный… — Вас вызовут. Не беспокойтесь. Пока чемодан уныло волочится вслед за моими каблуками, я перебираю в уме все ругательства, какие могу вспомнить. Самые грязные. Верить данным обещаниям я жизнью не приучена, на себя мне рассчитывать как-то надёжнее и однозначно привычнее. Поэтому… Ищу жертву. Самой подходящей будет одинокая мужская фигура фертильной возрастной категории. Таких много, выбор — на любой вкус, я даже теряюсь. Но муки выбора терзают не долго: глаза легко и быстро находят ЕГО. Я практически сразу узнаю «помощника» стюардессы, да это он, то ли флиртовал, то ли укладывал её крошечный чемодан на тележку. Невзирая на недавно приобретённое крайне нужное в этом бардаке и суматохе знакомство, он стоит, как и все, в очереди, причём за то время, пока я докуривала сигарету и воевала с аппаратом по выдаче посадочных, за ним вырос хвост, которому не видно конца. Он сосредоточен на явно дорогой модели планшета — в отражении стёкол его очков энергично мелькают пролистываемые страницы… не знаю чего. Паркую свой чемодан прямо перед его носом, мужик сразу напрягается: — Извините?! — возражает. ОЧКИ. Странно зеркалящие голубым перламутром стёкла в чёрно-красной оправе. Дорого, стильно, эксклюзивно, и ни фига не видно его глаз. И ухом не веду, изображаю уверенность, но он упёртый: — Конец очереди там, — кивает в бесконечность млечного пути. И, конечно, даже никаких «извините» вам. — А я стояла! — не теряюсь. — На пару минут отошла, хотела попробовать в старом автомате, вон в том углу, они же отличаются? Вы не в курсе? У Вас тоже не распечатываются стикеры для багажа? — Тоже, — сухо. — Я Вас не помню в очереди. — Я занимала вот за этим человеком, — тычу в сикха с бирюзовым домом на голове, стараясь выжать из себя улыбку, более-менее похожую на ту, которой потчевала его стюардесса австрийских авиалиний. — Остальных, наверное, уже вызвали. Они же вызывают… и моя очередь потерялась. Обнаружив в моих речах очевидную долю правды, мужик на мгновение задумывается, меряет меня своими перламутровыми стёклами, словно решая судьбу, затем, наконец, выдаёт: — Вас здесь не было. — Послушайте, Вы здорово мне поможете, если позволите здесь встать. Моей фирменной канадской улыбкой можно опоясать весь мир при желании, и она всегда работает, ВСЕГДА. Но не на этот раз: — Нет. И смотрит прямиком в глаза. Вот скажите, как можно отказывать женщине, глядя ей прямо в душу? КАК? The Cinematic Orchestra — The Workers of Art Яркий полуденный свет, свободно льющийся в бесконечные окна аэропорта Эль Прат, бликами отражается в стёклах его очков, не давая разглядеть глаза. Я даже не вижу, какого они цвета. — Если я встану в конец очереди, мне ни за что не успеть на свой рейс, — объясняю. — Вы понимаете? И не моя вина, что аэропорт работает через задницу! — напираю. И уже совсем не могу улыбаться. Вот совсем. — Вы не единственная попали в такую ситуацию. Все ждут, и никто не лезет без очереди. Служащая аэропорта — всё та же чернокожая девица с необъятной, но довольно сочной задницей (чёрт, ну вот почему они у них такие всегда ладные?!), наряженная в довольно стильно скроенный серый костюм и красный галстук, шествует вдоль млечного пути, опрашивая пострадавших. Новые технологии, блин… Пользуясь случаем, отвлекаюсь от проекта «улететь любой ценой»: — Девушка, а скоро вызовут рейс на Вену? У меня посадка заканчивается через тридцать минут! Я нервничаю, Вы понимаете?