— Мишель, ты сейчас защищаешь человека, который пытался тебя посадить за избиение и насилие? — Ник скептически приподнимает бровь. — Нет, я не защищаю, просто пытаюсь понять, какую пользу ей это принесло бы. А по итогу бы никакую, — мотаю головой и кривлюсь от его слов. Да я никогда не буду защищать Люси. И если это она, то я буду даже рада, если её посадят пожизненно. — Это мы и узнаем, когда поймаем этого человека. Он всё скажет, — Ник как-то странно ухмыляется, отчего у меня по телу проносятся неприятные мурашки. Даже знать не хочу, каким образом этот мужчина расколется. — Доедай, и я отвезу тебя на работу, — Николас указывает на полную тарелку. — Не хочу, ещё половину тоста, и всё. Желудок до сих пор болит, — признаюсь я. — Мишель, я серьёзно говорю — прекращай. — Всё-всё, прекратила. Буду есть. Возьму на обед суп, нет… после него мне плохо было, он очень жирный. Салат, а вечером вместе поужинаем, согласен? — Ты не мне делай одолжение, а хотя бы немного заботься о себе. А насчёт ужина согласен. И кексы тоже хочу. Я в душ и одеваться, — Николас доедает глазунью, запивая всё кофе, и целует меня в лоб. — Ах да, забыл. Ты моешь посуду, — весело добавляет он и, присвистывая, скрывается в коридоре. Улыбаюсь от этого и понимаю, что он хочет меня подбодрить и показать — мы справимся. Со всем. Пока Николас принимает душ, я быстро выбрасываю половину тоста, а остальное убираю в холодильник. Правда, есть не могу, а от апельсинового сока кислота в животе собирается, и это неприятно. Проверяю телефон на наличие пропущенных звонков и вижу один от Амалии. Моментально перезваниваю ей, когда в голове возникают слова Тейры о том, что я эгоистична со всеми. Ами не берёт трубку, наверное, спит. Начало десятого, а у неё каникулы, на работу идти не надо. Смотрю на время её звонка — полночь. Чёрт. Набираю номер Сары, бросая в рюкзак баночку с газировкой и пачку печенья. — Привет… я не сплю… уже встаю, — сонно бормочет Сара. — Привет, можешь спать и не вставать. Амалия вчера не звонила тебе? — Улыбаясь, спрашиваю подругу. — О-о-о, Миша, я думала это Райли. Нет… вроде бы нет. А что? — Я спала, когда она мне звонила. Полночь была. Ты могла бы дозвониться ей, когда она проснётся, и узнать, всё ли с ней хорошо, и не сотворила ли она какую-то глупость? — Да, конечно. — Спасибо. Как у тебя дела? — Сплю. — Понятно. Хорошего сна. Перезвони мне потом, как что-то узнаешь. — Угу. Отключаю звонок и пишу сестре сообщение. Пора стать нормальной сестрой, а не выходной. Спрашиваю её, как дела, и как она себя чувствует. Николас выходит из душа, и я жду, когда он оденется, чтобы спуститься вниз. Если честно, то я даже не возмущаюсь сегодня на то, что не поеду на машине. Голова до сих пор раскалывается, и я безумно хочу спать. — Пришлёшь мне фотографию того, как ешь, крошка, — говорит Ник. — Окей. До вечера, — улыбаясь, целую его в губы и выхожу из машины. Рабочий день начинается с пролитой на меня воды, с ушиба коленки, с желания проломить головой стену от боли. Но я улыбаюсь. Я хочу плакать от своего ужасного состояния, но улыбаюсь, и нога болит. В окно, которое появляется у меня только в два часа дня, отправлюсь в уже излюбленное мной кафе, в котором мы были с Ником, и покупаю салат. Присылаю ему фотографию с набитым ртом и получаю в ответ: «Моя умница». Сара написала сообщение о том, что с Ами всё хорошо, как и сама Амалия позвонила и сказала, что просто ей было скучно, и она не могла заснуть. Мне не особо в это верится, но я делаю вид, что проглатываю ложь. Я боюсь, что Ами тоже натворит дел, и сейчас я очень жалею Адама. Он ещё не в курсе про ситуацию с Тейрой, и Ник обещает обсудить с ним это, как только сам узнает что-то конкретное. Я постоянно проверяю телефон, потому что от Тейры нет никаких сообщений и звонков. Она прочитала моё сообщение, но проигнорировала его. Это меня волнует ещё больше. Когда у меня заканчивается последняя съёмка, я звоню ей сразу же, как только провожаю клиента. Она не берёт трубку, и я готова уже ехать к Адаму и сообщить ему обо всём, как и найти сестру. На третий звонок она наконец-то отвечает. — Ты почему игнорируешь мои звонки? Ты в порядке? — Кричу я. — Миша… эм, я была в душе, — мямлит она. — С утра? Я писала тебе утром, — не успокаиваюсь я. — Я…в общем, я говорила с Николасом. Он просил не волновать тебя, а заниматься тем, чтобы убедить Кэмерона в своей ненависти к тебе, — тихо поясняет Тейра. Ник! Почему нельзя мне об этом знать, я же сильнее извожу себя! — И что? Он клюнул? — Да. Я написала ему всё то, что говорила тебе вчера… ты на меня не в обиде? Я, кажется, тебя до слёз довела. — Нет, я не плакала, просто это было довольно сложно слышать. Он что-то значимое тебе написал? — Сказал, что поможет мне проучить тебя навсегда. — Меня или Ника? — Обоих. Я спросила его, когда это случится, потому что якобы не могу больше жить с людьми, которые меня пытаются контролировать. Он пока не ответил. — Понятно. Хорошо. Если ответит, то сообщи мне, ладно? И больше не слушай Николаса по поводу того, что меня не нужно волновать. Я хочу волноваться за тебя. И я за тебя волнуюсь. — А ты правду сказала, Миша? Вчера? О том, что любишь меня тоже? — Тейра, конечно. У меня родных больше нет, только ты. Отец мёртв. Мать… мы ей никогда не были нужны, и во всём мире у меня никого нет, кроме тебя, Тейра. Прости меня, я была ужасной сестрой, но ведь всё можно изменить, правда? Может быть, нам дали второй шанс, чтобы, действительно, стать настоящими сёстрами? — Ты не была ужасной сестрой, Миша. Ты же пыталась меня воспитывать. И когда я была маленькой, ты кормила и купала меня. Так Лидия говорит. Ты заботилась обо мне, как и она. Я люблю тебя, и мне больше не страшно, Миша. Я не боюсь, — я слышу, как дрожит голос сестры. Она плачет, и это разрывает моё сердце. — Хочешь, я приеду сегодня? — Нет, я так морально выжата, что лягу спать пораньше. — Хорошо. Тогда держи меня в курсе. — Да. Пока. — Пока. Завершаю звонок и смотрю в одну точку на стене. Она боится, но пытается храбриться, чтобы я в ней не разочаровалась. Это невозможно. Я уверена, что бы она ни сделала, я буду ей помогать. Всегда. Надеюсь, что шансы раздаются не просто так, и этот докажет нам обеим, что ближе, чем мы с ней, в мире никого не может быть. Ну, ещё Николас, конечно. Куда уж я без него и без его заботы. Двадцать восьмой вдох «Он назначил мне встречу завтра в восемь вечера где-то на окраине города». От этого сообщения у меня сердце леденеет, и я передаю телефон Нику, сидящему напротив меня в ресторане, в который мы приехали поужинать. — Мишель, я же просил не лезть, — Николас откладывает приборы и зло смотрит на меня. — Она моя сестра, и я буду лезть. Я хочу быть в курсе, — настаиваю я на своём. — Я знаю. Тейра написала мне об этом час назад, и я уже обсудил с ней модель поведения, и мои люди готовы, — спокойнее отвечает он. — Что? То есть когда я с ней говорила, она уже всё знала и не сказала мне? Это нечестно. Я узнаю о новостях самой последней, — обиженно тяну. — Тебе без них живётся лучше. И давай ешь, — замечает он, указывая на пустую тарелку. — Я требую. Да-да, я требую, Николас Холд, чтобы ты рассказал мне всё так, как есть, и ничего не скрывал. Я настоятельно требую, — твёрдо говорю. — Зачем? Крошка, зачем тебе знать о том, что заставит тебя нервничать? Я хочу уберечь тебя от этого. Я не хочу, чтобы ты подорвала своё здоровье из-за идиота, который решил использовать твою сестру против меня. Это моя проблема, и я решу её без потерь с твоей стороны. Обещаю, — Ник накрывает мою руку своей. — Я понимаю это, но волнуюсь с тобой или без тебя. Я столько надумываю себе. Ты и представления не имеешь, как с этим сложно жить и двигаться дальше. Пожалуйста, расскажи мне, что происходит на самом деле, и что у тебя на него есть. Тейра отправится туда одна. Я же с ума сойду, если не буду ни о чём знать, — шепчу, умоляюще глядя в его глаза. Николас шумно вздыхает и кивает. — Что ж, этого человека зафиксировали камеры видеонаблюдения, и его настоящее имя Гленн Дуглас. Ему тридцать четыре года. Американец. Разнорабочий, живущий в Канаде. Официально он нигде не числится на работе. Шесть лет назад вышел из тюрьмы за налоговые махинации в Америке и переехал в Канаду. Я его не видел и не встречал в своей жизни ни разу. Вероятно, он берётся за грязную работу и выполняет заказы от разных лиц. Живёт на эти деньги. Его мобильный номер я тоже проверил, он зарегистрирован на другого человека. На умершего три года назад в Оттаве восьмидесятитрехлетнего мужчину. Предполагаю, что этот тип обокрал его или же перекупил номер, как это делают многие, а сотовые операторы зарабатывают в чёрный конверт деньги. — О, Господи. Как он смог выйти на Тейру? — Шепчу я. — Я не знаю, Мишель. Но он, действительно, опасен. Ты хотела правду. Вот она, правда, — Ник убирает руку с моей и подзывает официанта, чтобы попросить счёт. — А нельзя его сейчас поймать? Наверное, есть вариант отследить по мобильному телефону его местоположение и не заставлять Тейру встречаться с этим мужчиной? — Меня пугает тот факт, что моя сестра связалась с преступником. И не просто с преступником, а с умеющим проворачивать махинации, которого уже раз поймали. Я жду ответа от Ника. Он расписывается в чеке и оставляет чаевые, предлагая мне руку. — Всё это, конечно, сделать можно. И я знаю его местоположение. Я в курсе того, где он живёт и какую квартиру снимает, — кивая на прощание администраторам, улыбающимся нам, Ник выводит меня из ресторана. — Тогда почему ты этого не делаешь? Зачем тащить туда Тейру? — Возмущённо шепчу я. — Потому что у меня нет никаких доказательств. Что я предъявлю полиции, Мишель? Что он, по моим догадкам, хочет передать компрометирующие меня материалы в газету? Над этим будут смеяться, и даже с моими связями никто не найдёт зацепки, чтобы его депортировать и посадить. Мне нужен зафиксированный факт его встречи с несовершеннолетней, и тогда я смогу его взять. Для начала узнаю то, что интересует меня, а потом передам властям. Я не мафиози, крошка, и не буду убивать человека просто так, лишь потому, что он опасен для меня. Я стараюсь сделать так, чтобы этот случай ни тебе, ни мне, ни особенно, Тейре в будущем не аукнулся, — шумно вздыхаю и откидываюсь на сиденье в машине.