На мгновенье отпустив ручку качалки, бывший командарм Первой конной скрутил дулю. — У нас теперь и своих бомб хватает, чтобы ответить этим американцам с англичанами! Вот прямо здесь, в Сарове, их и делаем. А эта самая дыра в прошлое, портал, как её физики называют, получилась как побочный эффект при их опытах с излучениями. Год они мучились, пока не научились делать так, чтобы стало можно сюда, к вам, грузы и людей пересылать и обратно забирать. И сейчас ещё эту установку отлаживают. Потому и работает она кое-как: пять минут работает, полчаса отдыхает. Но уже хоть чем-то можно будет помочь советскому народу в этой страшной войне. О себе Андреев узнал, что совсем одолели его начавшиеся почти десять лет назад проблемы со слухом. Да так, что в 1950 году не смог больше работать в Политбюро: почти совсем оглох. — Ты там, у нас, как и я, на пенсии. Только я — в распоряжении министра обороны, а ты — в Президиуме Верховного Совета. Да всё одно отошли мы с тобой от больших дел стараниями Никитки. Да, да! Оказалось, после смерти Сталина в марте 1953 года в руководстве партии развернулась жёсткая борьба за власть, которую выиграл Хрущёв, которого здесь сейчас никто не воспринимает всерьёз. Его поддержали многие, опасаясь прихода на место Кобы Лаврентия, набравшего очень серьёзный вес. Да так набравшего, что за несколько месяцев наворотил немало дел, которые за пять прошедших лет не смогли исправить. Берию расстреляли, Никитка устроил «развенчание культа личности Сталина», обвинив Вождя. И репрессии против сотрудников НКВД. — И тебя обвинял в том, что ты руководил репрессиями. Только забыл он, как сам требовал увеличить лимит на число расстрелов. Да так рьяно «чистил неблагонадёжных», что Коба ему резолюцию на письме написал: «Уймись, дурак!». Дорвавшись до власти, Хрущёв совсем наплевал на мнение товарищей, принялся «рулить», как ему бог на душу положит. Вот и получилось, что в январе 1957 года «старая гвардия» в лице Молотова, Кагановича и Маленкова поставила на Политбюро вопрос о смещении его с должности Первого секретаря ЦК КПСС. — Это не они, это ещё Хозяин решил так партию переименовать. И чуть дело не сорвалось. Хрущёва очень поддерживал Жуков, ставший непререкаемым авторитетом во время Войны. Но незадолго до описанных событий его самолёт попал в аварию при посадке, и Георгий Константинович серьёзно пострадал, лежал в больнице. А усилий председателя КГБ Серова, лично преданного Никите Сергеевичу, не хватило, чтобы повлиять на членов ЦК, собравшихся на Пленум следом за заседанием Политбюро. Да и заместитель Жукова маршал Рокоссовский, оставшийся «на хозяйстве» на время болезни министра, отказался поддерживать Хрущёва. — Отправили мы на пенсию Никитку. А то ведь он что удумал: собирался выбросить тело товарища Сталина из Мавзолея, куда его рядом с Лениным положили. Будённый не знал, как бы поступил Хрущёв, узнай он о том, что «дырка в прошлое» ведёт в страшный 1941 год. Но ни Георгий Максимилианович Маленков, возглавляющий партию, ни Николай Александрович Булганин, руководящий правительством, ни председатель Президиума Верховного Совета Николай Михайлович Шверник, ни министр иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов, ни министр обороны Константин Константинович Рокоссовский даже секунды не раздумывали над тем, что следует помочь Родине в её прошлом отбиться от гитлеровцев. — Всем, чем только можем, будем помогать. Надо будет — и я на фронт поеду! О, а вон и нам маячат, что мы на место прибыли! И действительно: из придорожных кустов поднялся какой-то человек в непривычной форме с погонами и быстро взбежал на железнодорожную насыпь, чтобы доложиться Семёну Михайловичу. * * * — Ди… дипломатические отношения между СССР и СССР? Это нонсенс какой-то! Это их требование? — Это моё предложение, — зажмурился от дыма раскуриваемой трубки председатель ГКО. — Формально они — другое государство с другим правительством, другими законами, собственной армией и даже иными государственными границами. У меня самого это не укладывается в голове, но это так. Причём, у них законная власть. Не мятежники и узурпаторы какие-то, а пришедшие к власти по нашим, советским законам. — То…о есть, ты становиться во главе страны 1958 года не собираешься? — Вече, ты знаешь, почему нельзя усидеть на двух стульях? Задницы не хватит. Если я только заикнусь, что решил всего лишь побывать там, в будущем, меня тут же обвинят в том, что я бросил страну в самый трудный для неё момент и сбежал. И будут правы. А руководить отсюда государством с ещё большей, чем у нас, площадью и экономическим потенциалом, через какую-то то работающую, то не работающую дырочку в глухих мордовских лесах… Нет, пусть руководят сами. Если за пять лет не пропали без меня, то не пропадут и дальше. А стараниями Никитки я в глазах многих тамошних коммунистов ещё и выгляжу этаким кровавым вурдалаком. Там их мир, вот и пусть его строят своими руками. И снова Сталин затянулся дымом из трубки. — Они обещают помощь. Серьёзную помощь. Пока Андрей был там, к нам уже перешла их техника и начала прокладку дорог от их этого… портала. Железной в сторону станции Шатки и автомобильной до Арзамаса. Очень быстро строят. К моменту его приезда в Москву путь до Арзамаса уже будет проложен. Докладывают, что их военно-железнодорожные части кладут рельсы прямо на полотно узкоколейки. Кусками сдвигают старые, и на их место укладывают звенья новых. Недели две, и их железнодорожную сеть состыкуют с нашей. Сам же Андрей везёт не только архив документов о ходе войны, но и людей. Специалистов. В первую очередь — для ведомства Лаврентия. — Не Меркулова? — Нет. Как мы и сами на днях решили, в их истории мы тоже через несколько дней вернули НКГБ в состав НКВД. Эти люди и документы уже облегчат нам жизнь. — Чем? Я так понял, что их немного. — Это разведчики и контрразведчики, занимавшиеся делом всю войну. То есть, им известны как наши, так и немецкие удачные и неудачные спецоперации. Все изменники, предатели и саботажники, все светлые головы и выдающиеся умы, приблизившие нашу победу, все достоинства и недостатки наших военачальников. Одно то, что мы будем в подробностях знать все планы немецкого командования на ближайшие недели, уже облегчит положение на фронтах. — Будённый тоже едет? — А как же без него? Хрущёв его смертельно обидел, сняв со всех постов и исключив из партии, вот теперь он и рвётся в бой. В бой, не в бой, а ему выдали мандат командующего группой советников. А второму маршалу, Василевскому, заменившему Бориса Михайловича Шапошникова на посту начальника Генерального Штаба, мандат его заместителя. — Василевскому? Тому, который сейчас генерал-майор? — Сейчас — генерал-майор. А меньше, чем через два года, стал маршалом. Через месяц после получения звания генерал армии. Значит, действительно стоящий специалист, если мы его так быстро повышали. Но и его Никитка в отставку отправил. — Что будем с ним делать? С Никитой, я имею в виду. — Получим документы, ознакомимся. Вести о дровах, которые он наломал после моей смерти, не сразу до Киева дойдут. Потому у нас будет время решить, настолько ли он вреден, чтобы его сразу арестовывать, или сначала можно где-то на третьестепенных ролях использовать. Но нельзя его подпускать к этим «военным специалистам». Судя по словам Андрея, слишком сильно он практически всем им насолил. Как бы они сами этот вопрос не решили… — А есть за что его арестовывать, Коба? — Найдётся, — усмехнулся Сталин. — Даже не касаясь его троцкистского прошлого: заигрывание с буржуазными националистами, ослабление украинской партийной организации неоправданными репрессиями, обман товарищей по партии в вопросе социального происхождения и настоящей фамилии. Ты знаешь, что он на самом деле никакой не Хрущёв? Молотов откинулся на спинку стула и удивлённо поднял брови. — Помнишь эту историю с бегством наркома внутренних дел Украины Успенского, хорошего друга Хрущёва? Он выдавал себя за сына лесника из-под Тулы. А когда проверили, то оказалось, что его отец — крупный купец, ярый черносотенец и погромщик. Да и сам Успенский в пятнадцать лет участвовал в погромах еврейских беженцев. Спелись они с Никитой не на пустом месте. В родной деревне Хрущёва Калиновке все почему-то уверены, что никакой он не сын шахтёра, а его настоящий отец — польский помещик Гасвицкий. Он его и откупил от армии в Первую Мировую, а потом пристроил на работу. Но не в шахту, а управляющим имением своего друга, германского помещика Кирша в Юзовке. В общем, как ни старались, так никто и не нашёл шахту, на которой работал Хрущёв. Зато его троцкистская сущность сразу проявилась после моей смерти там, в будущем. У Вячеслава Михайловича по спине пробежал холодок от того, как спокойно Коба рассуждает о своей грядущей смерти. Он-то ведь жив там, в будущем. Жив и остаётся в числе высших руководителей страны. И когда-нибудь наверняка встретится с самим собой, но более старым, знающим и опытным. Осудит тот, будущий Молотов, Молотова нынешнего, или посчитает, что всё им делалось верно? Похоже, и Сталина беспокоит то, что о нём думают в будущем. Вида не показывает, но сомнений в этом нет. Потому с таким нетерпением и ждёт появления в Кремле Будённого и Андреева. Не зря в народе бытует поговорка: хуже нет, чем ждать и догонять. Обоим можно верить. Семён Михайлович, прямой и, на вид, простоватый, на самом деле обладает цепким умом, умея схватывать на лету самую сложную ситуацию и мгновенно выбирать наиболее оптимальный вариант из всех предложенных решений. Кобе верит безоговорочно, предан до мозга костей. Даже в той истории, когда его пытались арестовать, отбившись от чекистов, бросился звонить именно Сталину, предупреждая, что живым не сдастся не из-за того, что чувствует за собой какую-то вину, а партийная честь ему этого не позволит. С Андреевым всё ещё лучше. Если и говорить о доверенных людях партийного Вождя, то Андрей Андреевич — именно тот, кто придёт на ум человеку, разбирающемуся в кремлёвской «кухне». Это тот, кто держит в руках кончики таких «нервов», по которым Сталину поступает информация, что о них больше никому неизвестно. Ни людям Берии, ни военной разведке, ни подчинённым его, Молотова. И не только за границей, но и внутри страны. Совершенно неприметный, но умеющий проанализировать и правильно оценить самую сложную ситуацию. В разговоре по «ВЧ» наверняка и десятой доли подмеченного во время визита в будущее не поведал. — Бе… Берию ты для того отправил в Киев, чтобы нейтрализовать его на момент при… прибытия посланцев в Москву? Сталин кивнул. — По просьбе Семёна. Мне тоже очень интересно, что он такого натворил после моей смерти, если за него никто не вступился. Он, конечно, уже сейчас многим мозоли оттоптал, но Андрей говорит, что причиной стали именно политические инициативы Лаврентия. Как внутриполитические, так и внешнеполитические. И ты же, Вече, понимаешь, что его присутствие в Наркомате на тот момент, когда это выяснится, может оказаться… решающим. При словах «внешнеполитические инициативы», наркома иностранных дел покоробило. В послевоенном мире, как он понял, вчерашние союзники, сегодня предлагающие Советскому Союзу всемерную помощь в борьбе с Германией, немедленно превратились в заклятых врагов, объявивших своей целью уничтожение не только первого в мире государства рабочих и крестьян, но и вообще всех стран, пошедших следом за СССР по социалистическому пути развития. В общем-то, это тоже не ново: ещё чуть больше года назад Британия и Франция, уже воюющие с Гитлером, готовили нападение на нас. Подлое, беспринципное: собирались разбомбить советские нефтепромыслы в Закавказье и на Кавказе. И только то, что Гитлер начал операцию по военному разгрому англо-французских войск на территории Франции, сорвало эти планы. Новое в этой извечно враждебной России политике англосаксов то, что на арену вышли их заокеанские «кузены», до того не желавшие вмешиваться в европейскую политику. И, если судить по скупым словам Андрея Андреева, вышли настолько решительно, что отодвинули «лимонников» на вторые роли. И что же в такой ситуации критического мог натворить Берия? Фрагмент 2 * * * Срочная отправка на Юго-Западный фронт не могла не насторожить наркома внутренних дел. Положение на Украине пока выглядело куда благополучнее, чем в Белоруссии, где ситуация характеризовалось словом катастрофа. Да и задание, полученное от Сталина, было крайне неопределённым: «проследить, чтобы ни с кем не получилось как с Куликом». Да, маршал, конечно «отличился»! Вот как это описано в докладной начальника 3-го отдела 10-й армии полкового комиссара Лося, выходившего из окружения вместе с ним. 'Непонятно поведение Зам. Наркома Обороны маршала КУЛИК. Он приказал всем снять знаки различия, выбросить документы, затем переодеться в крестьянскую одежду, и сам переоделся в крестьянскую одежду. Сам он никаких документов с собой не имел, не знаю, взял ли он их с собой из Москвы. Предлагал бросить оружие, а мне лично ордена и документы, однако кроме его адъютанта, майора по званию, фамилию забыл, никто документов и оружия не бросил. Мотивировал он это тем, что, если попадёмся к противнику, он примет нас за крестьян и отпустит. Перед самым переходом фронта т. КУЛИК ехал на крестьянской подводе по той самой дороге, по которой двигались немецкие танки,… и только счастливая случайность спасла нас от встречи с немцами. Маршал т. КУЛИК говорил, что хорошо умеет плавать, однако переплывать реку не стал, а ждал, пока сколотят плот'. Бывшего начальника Главного артиллерийского управления, сохранившего пост заместителя наркома, отправили 23 июня в Белосток для общего руководства 3-й и 10-й армии и организации контрудара Конно-механизированной группы по наступающим немецким войскам. КМГ в ходе боёв потеряла огромное количество техники, цели контрудара достигнуты не были. Сам маршал попал в окружение и через две недели выбрался из него исключительно потому, что случайно встретился с сохранившим организацию отрядом пограничников. Но вышел же, в отличие от некоторых других генералов, чьё пленение уже подтвердили сами немцы. Имеются и другие сигналы на Кулика, которые нельзя оставлять без внимания. Майор госбезопасности Михеев из 3-го управления наркомата обороны многое накопал. И явно шпионское окружение по линии бывшей жены, и вредительская деятельность на посту начальника ГАУ по срыву снабжения РККА всеми видами вооружения, и причастность к антисоветскому заговору, как значилось в показаниях Урицкого и Бондаря, и восхваление немецкой армии, и трусость людей из его окружения. Если материалам Михеева дадут ход, то Кулика отдадут под суд, а это очень громкое дело, которое будет на его, Берии, контроле. Ведь хотя это и относится к компетенции НКГБ, но за ним сохранилась кураторская функция и этого комиссариата. Тем более, вопрос о том, что ведомство Меркулова в ближайшие дни будет вновь влито в наркомат внутренних дел, фактически решён. За кем проследить? За Будённым? Уж он-то точно не станет переодеваться в крестьянскую одежду и выбрасывать документы. Скорее, сам ляжет за пулемёт и станет отстреливаться до последнего патрона. А когда патроны закончатся, выхватит шашку и примется рубить фашистов. Нет, ситуация и тут непростая. Немцы дошли до Киевского укрепрайона на реке Ирпень. Главные силы немецкой Группы армий «Юг» были вынуждены приостановить движение в сторону Киева, и теперь ведут бои с армией Потапова в районе Коростень — Малин. 26-я армия Костенко готовится к контрудару в районе Фастова. 12-я армия Понеделина сдерживает натиск на Винницу. Ситуация напряжённая, тот же Будённый не исключает возможности окружения и разгрома по частям армии Понеделина и 6-й армии Музыченко, но уже разработаны планы отхода этих армий и начат отвод их частей за Южный Буг. Отправляя его в Киев, Сталин сказал, что возможно получение дополнительного задания. «По обстановке». И, не первый день зная Кобу, Лаврентий Павлович понимал, что именно дополнительное задание и будет являться главным для него. Только почему нельзя было раскрыть его заранее? Опять же, это странное исчезновение из Москвы Андреева, которому генеральный секретарь поручает самые конфиденциальные дела. Такие, о которых даже ему, наркому внутренних дел, сосредоточившему в своих руках главные потоки информации о положении дел не только в стране, но и за её пределами, знать не положено. Арест? Вряд ли. Для этого совершенно не обязательно отправлять Берию из Москвы. Достаточно, чтобы он находился не в здании на площади Дзержинского. За два с небольшим года руководства Наркоматом он не стал для чекистов, образно говоря, «единственным светом в окошке», за которого они встанут горой при любой попытке отстранить его от руководства ведомством. Да, ему удалось протащить в центральный аппарат некоторое количество «своих» людей, но на смерть за него эти люди не пойдут. Особенно — если им дадут понять, что Берия отстраняется по воле Хозяина. Ясность внёс телефонный разговор со Сталиным. — Лаврентий, я тебе говорил про дополнительное задание, которое может последовать из-за складывающейся обстановки. И обстановка нам диктует необходимость начало массовой эвакуации промышленного оборудования и населения из Киева. Твои киевские подчинённые должны будут так организовать эту работу, чтобы через полтора месяца из Киева было вывезено всё промышленное оборудование, а также все гражданские специалисты. — Коба, для этого не хватит пропускной способности железной дороги. — Ничего, часть людей может проделать кусок пути до Орла, Курска и Белгорода пешим ходом. Это касается и жителей городов, находящихся западнее Сум и Полтавы. — Но на носу уборка хлеба. — И хлеб нужно вывозить из этих районов. И скот угонять на восток. Работы очень много, поэтому ты и должен возглавить разработку плана этой эвакуации. И когда он будет готов, возвращайся в Москву. — Ты решил сдать Киев?