– Карпов предложил начать работу на базе спецназа ГРУ в Сенеже. Там есть практически все условия для тренировок. Он тренирует там Аносова и его замов, а потом они занимаются уже с группой «Омега» – когда база в Переделкино будет готова. – А тогда на кой черт мы тратим деньги, занимаясь стройкой базы? Построили бы Карпову дачу, да и хватит. Можно и в Сенеже тренироваться. – Пять человек – это одно. Мало ли кто появился на тренировочной базе! А вот когда двадцать пять, тогда слухи пойдут, тогда начнутся разговоры. А зачем нам это надо? Дойдет и до Устинова. А так – пятеро наших агентов-инструкторов повышают свой боевой уровень. Оперативники КГБ! Волкодавы. Это и будет их легенда прикрытия. – Хорошо. Пусть будет так. И насчет гражданских…но ты ведь уже отдал приказ, да? – Конечно. Уже везут – самолетами. Завтра будут на месте. Двойной оклад, премия по завершению, подписка о неразглашении, ну и потом во Владивосток – с запретом въезда в Москву на пять лет. Мало ли что… – Еще что-то? – Да. Карпов тут вспомнил… Машеров и Кулаков, оказывается, были убиты. – Да ты чего?! – брови Шелепина поползли вверх – Это как так? – Я рассказываю тебе то, что передал мне Карпов! – Семичастный пожал плечами – История такая: Кулакова то ли убили, то ли он покончил с собой в семьдесят восьмом году. Нашли его мертвым и так не дознались, что же точно с ним случилось. Но его смерть очень помогла Горбачеву, которого Андропов протаскивал наверх. С Машеровым история тоже подозрительная. Ехал по трассе, впереди машина сопровождения. По встречной едет грузовик. Скорость машины Машерова и машины сопровождения – больше ста километров в час. Вдруг из-за грузовика на встречную полосу вылетает другой грузовик – с картошкой. Машина сопровождения успевает увернуться от удара, машина Машерова – нет. Все трупы. Еще и картошкой засыпало. – А на кой черт тогда машина сопровождения? Она же должна была принять удар на себя, а не уворачиваться! – построжел Шелепин. – Вот и я думаю – почему? – хмыкнул Семичастный – Если только это все было сделано не нарочно. Кстати, смерть Машерова дала зеленую дорогу Горбачеву. Он занял место в Политбюро, которое должен был занять Машеров. Место Косыгина, который умер в восьмидесятом году. – Горбачева надо убирать. Совсем! – мрачно буркнул Шелепин – пустозвон! Общался я с ним. Это шустрый жополиз, пустозвон, который готов без мыла залезть… Верю, что это именно он развалил страну. Как там сказал Карпов? Агент влияния – вот кто такой Горбачев. – Ну ты же его пока не трогаешь…следим за ним, контактов с врагами не обнаружено. Возможно – просто дурак. Самовлюбленный, амбициозный дурак. – Это еще хуже. Ничего не накопал? Такого, за что можно было бы его подцепить? Мне не хочется сейчас поднимать шума, но…пора бы его и… – Особо не за что. За глупость если только? Ну еще он подслушивает, подглядывает…компромат собирает на своих коллег. Мелочный, жадный, не терпит никакой критики. И его жена…Горбачев не принимает решений, не посоветовавшись с ней. Об этом говорил Карпов, и это подтвердилось при наблюдении. Нескромная в быту, самоуверенная, можно даже сказать – хамка. По отношению к нижестоящим, конечно. Можно даже сказать, что Горбачевы – это два в одном. Как сказал Карпов – двойная звезда. Смотришь – вроде звезда одна. А в телескоп поглядишь – одна звезда вращается вокруг другой. – И кто вокруг кого вращается? – Горбачев вокруг жены, точно. Кстати, возможно, что агент влияния именно она. Сам Горбачев просто безвольный пустозвон, как ты правильно сказал. – Машерова надо в Политбюро – задумчиво сказал Шелепин – Уже подбирать верных людей. Суслова и Лигачева – на пенсию. Насчет Кулакова…тоже надо подумать. Оба хорошие хозяйственники, один из них должен заменить Косыгина – когда придет время. – Косыгин незаменим. Он никогда не лезет в политику, умный хозяйственник. Стоило бы заставить его заняться своим здоровьем. Со слов Карпова, в семьдесят шестом году Косыгин перевернулся на байдарке и утонул. – Стоп! Как это утонул?! Он же в восьмидесятом умер?! – Утонул, пережил клиническую смерть. Откачали. После этого его здоровье и пошатнулось. Два инфаркта, и…конец. Он еще и работой себя загонял. Потому и говорю – надо бы его заставить заняться своим здоровьем. – Да…Косыгин – это крепкий, очень крепкий хозяйственник! Без него будет трудно. Вызову на днях к себе. Надо запретить ему байдарочный спорт, хватит дурака валять! Или хотя бы чтобы по опасным рекам не сплавлялся. Мда…все-таки Карпов свыше нам дан. Если есть бог – это вот его посланец. Сколько ошибок можно избежать! Сколько правильных решений принять! Береги его. – Давай ему Героя Соцтруда дадим? – Хмм…почему бы и нет? За те сведения, что он дал, его сверху донизу можно покрыть медалями. В два слоя. Решим вопрос. Ладно, двигаемся дальше… – Постой! Знаешь, что мне Карпов предложил? Переподчинить себе ГРУ, и самое главное – спецназ ГРУ. Сделать из спецназа ГРУ личную гвардию, подчиняющуюся напрямую Председателю Комитета и Генеральному секретарю. Усилить спецназ, собрав в него лучших из лучших, увеличить финансирование подразделения с тем, чтобы им было чего терять, если нас с тобой не будет. И знаешь…это очень дельное предложение. Очень. Помнишь историю в Чехословакии? Это он, спецназ ГРУ решил дело малой кровью. И в нашем с тобой положении, сейчас…мы одной группой «Омега» не обойдемся. – Да. Очень дельное предложение, и я удивлен, что ты раньше об этом не подумал – Шелепин написал что-то на листке бумаги – Каково будет обоснование переподчинения ГРУ? – Простое! Желание усилить службу, объединив ее со службой внешней разведки. Создадим нечто новое – Службу Разведки, и там будет два управления – Военная разведка и Внешняя разведка. Обе будут подчиняться Комитету. Кстати сказать, оно ведь так и было – при Сталине. Обе разведки подчинялись МГБ. И кстати – очень правильно, зачем дублировать друга друга? Цели-то одни и те же. И спецназ ГРУ – самое то, что нам нужно. Кстати – вот тебе и мотивация прибытия Карпова со товарищи на базу в Сенеж – проверить боеспособность подразделения перед тем, как его переподчинить. Карпов будет выступать проверяющим… – Нет! Аносов пусть за проверяющего. Карпов сбреет бороду и будет его помощником – пусть сделают документы на другую фамилию. Кстати – на всех пускай сделают. Не надо, чтобы их фамилии где-то фигурировали. Пусть инспектируют, пусть тренируются – до окончания постройки…хмм…дачи. Кстати – ее так и надо называть в документах и между собой – Дача. Если кто-то и услышит – не поймет. – Хорошо, так и сделаем. Иду исполнять, товарищ Генеральный! – Иди…дел громадье! Успеть бы…прежде чем нас картошкой засыплет. – Тьфу-тьфу…что за упадническое настроение? Устал? – Еще как…на рыбалку бы выбраться, что ли…или как Косыгин – на байдарке с водопада! Все безопаснее, чем в этом кресле. – Это точно – ухмыльнулся Семичастный, и рука его вдруг явственно ощутила рубчатую рукоятку пистолета. Того пистолета, из которого он убил Брежнева. **** Вручение Ленинской премии прошло как-то даже и буднично. Или я уже привык к шуму, вниманию корреспондентов и сопутствующей этому суете? Вручали в Центральном Доме Литераторов, или как его называют – ЦДЛ. В большом зале. Я не знаю, какой у них тут зал большой, какой маленький, но этот называют именно так: «Большой зал». Пришлось надеть костюм – тот, что Ольга купила еще в Штатах – как знала, что пригодится! Хотел вырядиться как обычно – штаны и свитер – но девчонки отговорили. Мол, неприлично являться на вручение Ленинской премии во вражеских джинсах и вообще – простецки, как…как панк. Они такого слова «панк» еще не знают, но все те слова, какими девушки охарактеризовали человека, который приперся на такую важную церемонию в свитере грубой вязки, сконцентрировать можно именно в этом слове – «панк». Так что скрепя сердце я надел костюм, нацепил удавку-галстук, и выглядел как…ну…как преуспевающий бизнесмен! Или как ученый. Или как…в общем – белый воротничок, а не свободный как ветер представитель творческой интеллигенции с расстегнутой из протеста ширинкой.. Когда объявляли фамилии и заслуги лауреатов, я невольно даже напрягся – как объявят меня? Я ведь никогда не получал премии за свои книги, никогда не выигрывал никакие конкурсы. Так что и не знаю, каково это – получить премию за книгу. Справедливости ради надо сказать, что я и никогда не подавал свои романы ни на какие конкурсы. Но в моем времени эти самые конкурсы практически ничего не давали авторам книг – кроме Чувства Собственной Важности. Или сокращенно: «ЧСВ». Конкурсы не добавляли бодрости продажам книг автора, очень редко давали премиальные – какую-нибудь символическую сумму, но в 99 процентов случаев – совсем ничего. Часть этих конкурсов была откровенным лохотроном – засылай денег, и может быть получишь диплом лауреата. Часть просто междусобойчики – когда премии получают одни и те же люди, и непонятно за что. Потому что бумажные тиражи их ничуть не больше, к примеру, моих тиражей. А вот читателей в электронном виде у меня гораздо больше – на порядки. Это я беру в пример ту область литературы, в которой подвизался в своем времени – фантастика. Большая Литература – там совсем другое. В Большой Литературе правят оголтелые либералы и оппозиция к власти, питаемые из непонятно каких источников (понятно каких, но говорить об этом не принято). Для того, чтобы получить премию в Большой Литературе, ты должен писать витиевато, а самое главное – рассказать о кровавой гэбне, которая угнетала народ, о кровавом Сталине, и о проклятом большевистском руководстве страны, которое ничуть не лучше Гитлера и его клики. А может и хуже. И везде поливать грязью нынешнюю власть. И тогда большой шанс, что ты получишь одну из первых премий Большой Литературы. Объявили меня так: «Карпов Михаил Семенович – за вклад в укрепление дружбы между народами, и за написание серии книг для детей и юношества». Мда…вот так вот – для детей и юношества! Нет, а что – печатали-то меня под грифом «детская литература», что дало мне гораздо больший гонорар, чем если бы это была литература для взрослых. Спасибо Махрову, расстарался. Кстати, Махров был здесь. Удостоил так сказать посещением! Сам министр культуры, это тебе не хухры-мухры! Рядом сидел, вместе с женой Любой. А я сразу сказал, что нас будет трое, так что Ольга и Настя сопровождали меня на вручение. В общем – объявили, вызвали, похлопали, сел на место. Медаль с Лениным на груди, удостоверение к ней и коробочка – в руках, ну и…все. Потом был банкет – тут же в здании, в ресторане при ЦДЛ. Ну что сказать…хороший ресторан, уютно, атмосферно, хорошо готовят. Посидели, поели, выпили. Я много не пил, уже давно много не пью – тем более, что не могу опьянеть по причине своей «особой природы», а что толку пить, если не можешь опьянеть? Только икать пузырьками шампанского, да слышать, как оно бурлит у тебя в животе. Лучше соку попить. Или пива. Вот пиво – самое то, я и раньше с него не пьянел, так что чисто ради вкуса. А вкус вина или водки я никогда не любил. И вообще – глупо думать о вкусе вещества, которое пьешь для того, чтобы отключить голову, фактически– одурманить себя до беспамятства. Ну да, я не ценитель «букета» и «послевкусия», если не считать послевкусием отрыжку винными парами. Тогда лучше пить лимонный ликер – от него отрыжка отдает лимончиком. Поговорили мы с Махровым и о Тарковском, и Махров заверил, что ему будет дана зеленая улица и насчет финансирования – никаких проблем. Народу нужна яркая картина, которая покажет, насколько меняется жизнь в стране. Все ждут ветра перемен, и к черту «Свинарку и пастух», пришло новое время, веселое! Долго не сидели – скучно. Через пару часов отправились домой, сытые, и довольные. И уже в машине узнал у водителя, что завтра к 12 дня я должен быть у Семичастного. Одно радует – приглашают на ковер редко когда раньше 12 часов (вчерашний визит – исключение), так что можно нормально выспаться. Ложусь-то я поздно! «Сова», ночью мне лучше всего работает. День закончился работой – до двенадцати часов не стихала пишущая машинка Ольги, а заснули уже около часа ночи. Душ-постель-секс. Я теперь молод! Так почему бы и не «посексоваться»? **** – Здравствуйте…генерал! – Здравия желаю, товарищ Председатель КомитетаГосударственной Безопасности! Только я не генерал, я полковник. – Генерал-майор. Теперь вы служите в моем ведомстве и подчиняетесь непосредственно мне, и товарищу Шелепину. Садитесь, генерал. Поговорим. Семичастный посмотрел в жесткое, лишенное каких-либо «нежных» черт лицо Аносова, и легонько усмехнулся: – Вот он, таинственный серийный убийца! Маньяк! Поймали, наконец-то! Да не напрягайтесь вы так…никто не собирается вас арестовывать. Да и недоказуемо, ведь так же? Молчите? Молчание – знак согласия. Ладно. Поговорим о главном. Вы знаете, кто такой Карпов? – Писатель. Спортсмен. Стрелок. Мой друг. – Нет. Вы знаете, о чем я спросил. Знаете? – Знаю. – Тогда вот что, генерал…если хоть слово, если хоть пол-слова выйдет из ваших уст по этому поводу не там, где положено – я вас уничтожу. Сотру в порошок! Надеюсь, вы понимаете, что это тайна будет покруче атомной бомбы? – Понимаю. Я и не собирался ничего и никому говорить. – Хорошо. И этот наш разговор тоже должен остаться между нами. Даже Карпову – ни слова! Генерал…ваша будущая группа – наш кинжал, наш стилет. Грядут события, от которых содрогнется страна, и вы должны быть к ним готовы. Осталось совсем мало времени на подготовку. Совсем! Увы, и протянуть время мы тоже не можем. В недрах партии зреет антигосударственный, антиправительственный заговор. Наступит момент, когда мы должны будем обезглавить эту гидру. Вы готовы к этому? – Всегда готов – серьезно кивнул Аносов. – Как юный пионер…всегда готов! – вздохнул Семичастный, и задумался. После паузы продолжил – Ваша группа устроилась? Квартиры, обстановку, деньги – все получили? Люди довольны? – Еще бы им не быть довольными! – улыбнулся Аносов – Из грязи, да в князи! Мы по лесам за бандеровской мразью гонялись за один паек, а тут…даже «волги» дали! Парни просто молятся на вас! Только одного боятся… Он замешкался, выбирая выражения – все-таки это Председатель! Но Семичастный понял, усмехнулся: – Боятся, что это последний ужин перед казнью? Нет, парни…мы не такие уж жестокие, как вы думаете. Если пошлем в бой вас – значит, другой возможности у нас не было. И вы должны это понимать. В остальном – вы должны всего за три-четыре месяца сделать из парней, которых вам пришлют, нечто подобное вам – насколько это возможно. Превратить их в послушное нашим рукам оружие! Как это сделать – ваши проблемы. Но вы должны отслужить оказанное вам доверие. Вы должны доказать, что нужны нам! Иначе…не обольщайтесь, все мы выполняем некую функцию, все мы служим нашему государству. И для того, чтобы оно выжило – мы пошлем в топку любого. И сами туда прыгнем – верите вы в это, или нет! Идет речь о том, будет ли жить наша страна или нет, сохранится ли она в будущем, или как рассказал Карпов – превратится в жалкие осколки былой могучей страны. Я всю жизнь служил Родине, как и вы. Родина – вот главное! Вот ради чего мы живем! И это не пафос, это правда. И вы меня понимаете, я знаю. – Понимаю – Аносов внимательно посмотрел в лицо собеседника и снова кивнул – Поверьте, если бы от моей смерти зависела жизнь родины – я немедленно пустил бы себе пулю в висок! Так нас учили! Так мы жили. Жаль, что Родина не всегда была к нам добра и честна. – Жаль… – кивнул Семичастный – Поверьте, сейчас у власти те люди, которые не забывают своих подчиненных. Товарищ Шелепин резко отличается от своих предшественников. Это настоящий вождь! Настоящий коммунист! И не догматик. А я, правая его рука, сделаю все, чтобы страна жила. – А левая рука? Кто левая рука? – вдруг спросил Аносов. Семичастный вначале не понял, потом чуть улыбнулся: – Председатель Совета Министров, конечно. Лучший наш хозяйственник. Но мы сейчас лезем в такие дебри, в которые вам лучше не соваться. Главное – делайте то, что прикажу вам я, или товарищ Шелепин. – А если ваши приказы будут противоречить друг другу? – вдруг спросил Аносов.