Итак, если хорошенько подумать, разобраться - все не так уж и плохо. Отсижусь в Союзе, узнаю, чем закончится спровоцированный мной путч, да и решу что делать дальше. В любом случае голодным теперь точно не останусь. Машину приобрели от имени посольства - я сказал, какую именно и дал денег. Заверили, что оформят потом на мое имя, типа чтобы я не боялся, что меня кинут. Смешные такие…уж чего-чего, а этого я боюсь в последнюю очередь. Есть опасения гораздо более… хмм…актуальные. Например, то опасение, что меня никогда больше не выпустят из Союза. Как объект особой секретности, представляющий из себя слишком большую ценность. Вот возьмут, и закроют меня в Союзе - навсегда! И не помогут ни моя известность, ни мои деньги. Ничего не поможет! Кстати, нужно рассмотреть и этот вариант: меня не выпускают, все мои переговоры контролируют. Что тогда? Тогда я например устраиваю забастовку и отказываюсь давать прогнозы. Мол, исчезли мои способности. Не поет птичка в клетке! И что они сделают? Начнут пичкать меня сывороткой правды? Могут и начать. Все может быть. Но мне сдается - это слишком уж экстремальный вариант. Не пойдет Шелепин на такое. Хотя бы потому, что сотрудничать со мной выгоднее, чем использовать меня ТАК. Он умный человек, и должен это понимать. Нас отвезли в резиденцию посла утром, только лишь мы успели попить чаю. Погрузили в обычную машину, в которой нас и привозили на квартиру, потом в дороге пересадили в еще одну машину, затем минут через десять - в машину с посольскими номерами, где и попросили лечь на заднее сиденье и не отсвечивать. Мы и не отсвечивали. Посол СССР в США Добрынин мне понравился. Я про него много читал - умнейший человек! Даже можно сказать - человечище! Нашу с Ольгой историю он знал, и когда я сидел у него в кабинете и заново все рассказывал, только кивал головой и не задавал никаких вопросов. А потом сообщил, что наша эвакуация согласована на самом верху, с товарищем Шелепиным, и тот просил передать, что ждет меня с огромным нетерпением. Кстати сказать - звучало довольно-таки подозрительно: «С нетерпением!». Голодный человек тоже ждет с нетерпением, когда сможет впиться зубами с горячий бифштекс. Вот только бифштексу от этого как-то…ну не очень! Ну да, я сейчас представлялся себе именно таким вкусным бифштексом, в который так и норовят впиться все, кому, понимаешь ли, не лень. - Скажите, Михаил Семенович…когда вы общались с Никсоном…что он говорил по поводу поездки в СССР? - глаза Добрынина блеснули за стеклами очков. Или это в стеклах отразился свет настольной лампы? - Он хотел отложить поездку - спокойно сообщил я - Но я его постарался убедить, что откладывать ее нельзя. - А почему вы решили, что откладывать ее нельзя? - вкрадчиво осведомился Добрынин. - Потому, что так будет лучше для наших государств - так же спокойно ответил я - А в чем еще вы хотели его убедить? О чем еще говорили? Поймите, это не праздные вопросы, и вы не выдаете какие-то личные сведения. Разговор с президентом США - это вовсе неличное! Все, что касается безопасности нашей родины… - Да ничего такого особенного - усмехнулся я - Я ему посоветовал поскорее выводить США из войны во Вьетнаме, и больше туда не соваться. И сказал, что вывод войск положительно подействует на его имидж перед грядущими выборами. - А еще? Еще что-то ведь сказали, после чего начался этот…путч? Что именно вы сообщили Никсону, после чего погибли два журналиста «Вашингтон пост», и после чего агент ФБР попытался убить президента Никсона? - Кстати, а как власть объяснила нападение на президента? - не выдержал я - Сумасшествием. Агент спятил, и попытался застрелить президента. И если бы не сотрудники секретной службы - ему бы это удалось. И покончил с собой. Но им кто-то руководил. А вот кто… Возможно, что он не так просто спятил, а им командовал некий гипнотизер, экстрасенс, который и заставил его это сделать! - Не вяжется. Этот экстрасенс обедает с президентом, загипнотизировать президента и заставить его делать то, что тот… кто мешал ему Я замолчал и посмотрел на Добрынина. Тот грустно усмехнулся - Вот то-то и оно. Теперь, понимаете? Вы попытались загипнотизировать президента и внушить ему свои коварные мысли. А когда не вышло - сделали это с агентом, и тот напал на неподдающегося гипнозу президента и ранил его в голову. Едва не убил. А сам экстрасенс скрылся. - В газетах ничего такого нет - В газетах - нет - А может тогда Никсон совсем и не ранен? Может он это все и раскрутил? И скоро появится, как чертик из коробочки! - Может, и раскрутил. Может, и появится. Пока что у нас никаких данных нет.Тут так все закрутилось, так завертелось - мы уже голову сломали, продумывая все варианты! Вот вы нам подкузьмили, уважаемый Михаил Семенович… Ну вот зачем лезть в политику, абсолютно не смысля в политических комбинациях? Не предполагая, во что это все выльется? Нужно ведь просчитывать ходы! Нужно обдумывать каждый шаг, каждое слово! Это хорошо, конечно, что вы способствуете нормализации отношений между США и СССР! но действовать нужно было тоньше, аккуратнее! И уж точно советоваться с нами. Простите, но вы абсолютный профан в политике, и действуете, как слон в посудной лавке. Хотите хорошего, хотите правильного, а что делаете? Теперь подписание договоров по ограничению стратегических вооружений под вопросом. И состоится ли встреча руководителей СССР и США в обозримом будущем - тоже под вопросом. - И все из-за моих действий? - криво усмехнулся я. - Получается - да. А разве вы думаете по-другому? - Я не знаю. Скажите, когда мы полетим в Союз? - Выезд через два часа. Кроме вас в самолете полетят кое-какие наши бумаги. А еще -их сопровождающие. Самолет транспортный, удобств по понятным причинам не обещаем, но…как вы понимаете, не в удобствах суть. Перед вылетом…учтите это. Добрынин поднялся, показывая, что встреча закончена, и протянул мне руку - Удачи вам…товарищ Шаман! Ох, и накрутили вы тут…нам после вас разгребать и разгребать! Посол усмехнулся и глаза его снова блеснули - Рад познакомиться с победителем Мохаммеда Али и одновременно писателем мирового уровня. Горжусь вами! Подпишете мне книги? Если не жалко времени - сразу десятка два! Я буду их дарить нужным людям. Представляю, как раскроются их глаза - сам Карпов подписал! Вы уже где-то на уровне…хмм…Достоевского! (и глаза его снова блеснули усмешкой) В багажнике жарко и душно, особенно, когда лежишь в нем вдвоем Вот когда остро ощущаешь свои габариты! Вроде бы и не такой уж массивный - ну что такое сто килограммов на сто восемьдесят семь сантиметров роста? А когда ты свернулся калачиком, обнявшись со своей подругой в багажнике кадиллака…вот тут уже получается не очень комфортно! Как только мы улеглись, багажник залепили специальными лентами с печатью посольства. Теперь ни одна сволочь во избежание международного скандала не посмеет сунуться и проверить - что же там в багажнике такое лежит. Подвеска кадиллака могучая, и сто пятьдесят килограммов веса в корме, я думаю, практически не сказались на клиренсе огромной машины. На всякий случай все-таки вынули запаску и бросили на заднее сиденье. А чтобы не было видно, что это именно запаска - купили еще четыре колеса к кадиллаку. Кроме всего прочего, набили салон всяким барахлом (Ольга постаралась, потихоньку от меня). Кроме штанов и рубах - коробки с виски, сигареты, еще какую-то чушь. Я бы лично не стал заморачиваться с этой дрянью, но Ольга сказала что в Союзе это все очень даже пригодится, и что мне, жалко? Салон-то все равно пустой, а досматривать не будут. Хозяйственная девушка, ага. Контрабандистка фигова! Глупо, конечно, но когда крышка багажника за нами закрылась отрезав от всего мира, мне вдруг подумалось о том, что сейчас было бы совсем отвратительным событием, если бы я взял, и…испортил воздух. И эта мысль меня так рассмешила, что я не выдержал и захихикал. А когда Ольга сердито спросила меня, что такого смешного я себе вообразил в этом гробу, не выдержал, и ей рассказал. И через несколько секунд мы давились смехом оба, шипели: «Тише! Тише!» - и снова хохотали. Истерика, конечно. Нервное напряжение последних дней давало о себе знать. Скоро мы успокоились и замерли, ожидая, когда же наконец-то поедем. Но вот я услышал как завелся двигатель, и почувствовал, как дернулась и колыхнулась машина трогаясь с места. Я обнял Ольгу и замер, молясь только об одном - чтобы все прошло хорошо. Ехали совсем не долго - до аэропорта от города всего пять километров. Сколько точно по времени мы ехали - не знаю. Когда ты лежишь в абсолютно темном багажнике, время тянется ооочень даже медленно. Как тягучая жвачка. Наконец, машина остановилась и я услышал голоса. О чем говорили - не разобрал. Стояли мы всего минут пять - видимо у водителя проверяли документы. И вот машина уже едет по самому аэродрому - я слышу как ее колеса стучат по стыкам аэродромных плит. Затем машина снова остановилась, постояла, и…тихо, осторожно двинулась вперед, накренилась, видимо забираясь по пандусу, и гулкое эхо выхлопа глушителя показало, что мыв чреве огромного самолета. Это был «Антей» (мне сказали заранее), то есть Ан-22, громадина, способная долететь до Москвы без посадки для дозаправки. Если он, конечно, не загружен по самое не хочу. А он не загружен. Что ему какие-то 3-4 тонны, когда его полная грузоподъемность 60 тонн! Ждать пришлось довольно долго, не меньше часа. Пока затащили какие-то ящики, скрежеща по металлическому полу, пока притопали люди, бормоча и усаживаясь на скамьи вдоль бортов - время-то и прошло. А у меня уже затекли ноги и руки, а еще - ужасно хотелось чихнуть, потому что волосы Ольги упорно лезли мне в нос. Но все когда-то кончается, и ожидание тоже закончилось. Протопали еще несколько человек, видимо собирался экипаж, и через несколько минут заработали электродвигатели, вероятно поднимая пандус-крышку, закрывающую выезд из самолета. Наконец-то! Скорее бы наружу, черт подери! Ожидание. Томительное, и нестерпимое. Последние минуты ожидания всегда самые томительные! Наконец послышался звук раскручиваемых турбовинтовых движков. Их тут четыре - считаю: раз…два…три…четыре…движки свистят, потом начинают выть все громче и громче, и вот они уже ревут так, что можно кричать в голос и никто не услышит, что в багажнике сейчас кто-то сидит. Рывок! Машина качнулась! Все, поехали! Ну что сказать….прощай Америка! Честно скажу - я тебя даже немножечко полюбил. Совсем немного. Оказалось - ты не такая сволочь, какой…казалась. Может у нас с тобой еще что-то и получится, Америка? Может и задружимся? Мне бы очень этого хотелось. Я вообще человек не злой, и не люблю воевать. И это притом, что практически всю свою сознательную жизнь только и делаю, что воюю. «Мальчик, налей мне водочки, мы домой летим!» - чеканная фраза. Можно сказать -афоризм. Водку я не люблю, но сейчас ей-ей взял бы, да и хлебнул хороший глоток. Повод очень даже основательный! Самолет повыл движками, притих, снова завыл и двинулся вперед. Встал, постоял на месте минуты три, движки завыли, завыли, завыли…рывок! Удары по стыкам плит! Нас вжимает в металл багажника! Оп! Краткое чувство невесомости, и снова тяжесть, навалившая на мое тело. Есть! Мы в воздухе! Получилось! У нас - получилось! Урааа! - Эй, узники! Пора на волю! - стук по крышке багажника, и в глаза бьет кажущийся таким ярким свет фонарей чрева самолета. Ну, здравствуй, Родина! Блудный сын возвращается к тебе! Пафосно, но ведь, правда… Конец книги.