Дверца захлопнулась, машина сорвалась с места. Девушка помолчала секунду, потом так же спокойно и даже безжизненно сказала: – Нам нужно свернуть направо – вот здесь. – Эй, тебе нужно, ты и сворачивай! – захохотал шутник Замир, и смачно провел девушке по левой груди – Ооо…парни…хороша сучка! У нее грудь, как резиновая! Упругая! – Может силикон? – презрительно сморщил нос Рустам – Не люблю силиконовых. Я ей силикон вырежу! Чтобы протезов не было! Мрази, обманывают мужчин – вставляют протезные сиськи! – Не, никакого силикона! – возбужденно заголосил Замир, хватая девушку за грудь и сжимая ее пальцами – Я бы почувствовал! А сучке нравится! Смотри, молчит, не против дать настоящим мужчинам! – Ты говно ослиное, а не мужчина! – вдруг по-дагестански сказала девушка – И отец твой был ослом вонючим, и мать – ослица! Вы недомерки поганые! А ты, за рулем – мышь, куда тебе на женщину? Тебя самого надо вместо члена использовать, за ноги взять и головой женщине между ног! И то болтаться будешь, огрызок! Рустама накрыла волна злобы, он даже задохнулся. Глаза застило красным, на лбу выступил пот. Он резко, с визгом шин повернул направо, на грунтовую дорогу, на съезд в лесок. Сюда обычно приезжали парочки на небольшой отсос или короткий перетрах. Заехали, сделали дело – и назад, к мужу и жене. Чистые и довольные, как и не было ничего. Дорога хреноватая, кочки, и Рустам порадовался, что приора не заниженная. Это дома заниженная "приора" в почете, это считается круто. А здесь русаки над такими смеются. Рустам ненавидел, когда над ним смеются, потому занижать машину не стал. Автомобиль нещадно подбрасывало, бросало из стороны в сторону, в одном месте едва не застряли – хоть дождя давно не было, но в глубокой кочке не до конца пересохла грязевая лужа. "Приору" бросило поперек дороги, но Рустам был опытным водителем, и тут же отыграл скольжение рулем и газом. Машина, жужжа дорожными шинами "Мишлен" по скользкой черной поверхности, выскочила из колеи и по обочине пошла дальше. Из приоткрытых на два пальца тонированных стекол доносился сладкий запах грибов, прелых листьев и мокрой земли. Парни держали шлюху за руки, она особенно-то и не сопротивлялась. Смотрела перед собой чуть прищуренными глазами и молчала, будто смирившись со своей судьбой. Когда машина выскочила на полянку – парни облегченно вздохнули. Они боялись, что взбешенный Рустам перевернет машину, а еще – парни предвкушали развлечение, и у них сводило от желания ноги. И не только ноги. – Выходи, сука, эй! Мразь! Шкура! – парни вытолкнули девку на поляну, и встали там, держа ее под руки – Заур справа, Замир слева. Мага зашел сзади и хохоча погладил девушку по заду и промежности: – Ооо! Рустам, какой роскошный зад! Я хочу первым иметь ее зад! – Я первый! – Рустам наконец выбрался из машину и подошел спереди, поигрывая ножом-"выкидухой". "Пописать" эту девку будет очень приятно! Но вначале как следует отодрать. Обязательно – отодрать! И Рустам – первый! – Я первый! – ухмыльнулся Рустам, и приказал – Нагните ее, раком буду трахать! Эй, сука, встать как полагается, раком! Я первый тебя отдеру, а потом пацаны! И ты узнаешь, кто тут рожден от ослицы! – Ты, конечно – усмехнулась девка – То-то ты не вырос, недомерок! Небось девки над тобой смеются! И да, ты будешь первым! Рустам взревел, бросился на девку. Сломать нос! Разбить губы! Отрезать уши! Он не любил трахать побитых, изуродованных, но сейчас важнее честь. Пусть помучается, пусть хлебнет крови! И ему вдруг стало очень больно. Свет померк в глазах, тошнота подкатила к горлу, и Рустам потерял сознание, отлетев от могучего пинка длинной, очень длинной мускулистой ноги. Рустам даже не понял, что с ним случилось. Просто выключился, отброшенный ударом, как маленький камешек. Тем временем девка без видимого усилия высвободилась из захвата, крутанулась, и оба парня повалились на земли, вскинув ноги и с хаканьем выдохнув воздух. Мага только лишь успел удивиться, застыв на месте, и тут же нога девушки с силой врезала ему в пах, разбив мошонку, тут же начавшую наливаться кровью из лопнувших сосудов. Теперь, даже если Мага выживет, собственных детей ему не видать как своих ушей. Но он не выжил. Блондинка подошла к нему, взяла за голову, и через мгновение послышался хруст. Ноги Маги дернулись, по ним прошла волна дрожи, и…все. Он затих. Очнулись от шока двое, что лежали на земле, попытались вскочить и тут же повалились от мощных футбольных ударов. Рраз! Два! И вот уже оба лежат в прострации, едва шевелясь и постанывая, похожие на перевернутых майских жуков. Шаг, еще шаг, захват – хруст шейных позвонков. Глухой удар – и еще хруст. Трое готовы. Подошла к бесчувственному до сих пор Рустаму, посмотрела, взяла из его руки нож. Критически осмотрела клинок – неплохой, пригодится. Выпотрошить бы гада, да одежда испортится. Нельзя! Свернула шею без всяких изысков. Работа, есть работа, и не надо превращать ее в развлечение. Прикинула размер – та одежда, что на большом – как раз на нее. Бестрепетно раздела парня, натянула на себя штаны, рубаху, ботинки. Все в размер – повезло! А одежда такая, что с некоторой натяжкой можно посчитать ее и женской. В любом случае – хотя бы прикрывает срам. А там уже будет видно, где взять другую одежду. Еще раз прикинула – выбрала одежду другого парня, раздела его, все аккуратно сложила на заднее сиденье. Подумала – и раздела всех остальных. Вдруг все-таки ошиблась – придется набирать комплект одежды из имеющегося. Так, готово. Что с телами? Тела надо прятать. Чем дольше их не найдут – тем лучше. Будет фора по времени. По очереди оттащила в лес, где обнаружился очень даже приятный на вид овражек с растущим по дну кустарником. Подтащила трупы на край оврага, и скинула их в кусты – мелкого, что был за рулем, подняла на вытянутые руки и метнула как копье, в самый центр кустов. Он шмякнулся, как дохлая лягушка. С крупным пришлось потрудиться – килограмм сто двадцать весит, не меньше. Но тоже справилась. Пошла к машине, брезгливо вытирая руку о штанину – когда бросала мелкого в кусты, из трусов мерзавца вывалилось его "хозяйство" и мазнуло ей по руке. Противно! Похоже что поганец обкончался то ли пока сюда ехал, то ли когда она откручивала ему голову. Такое бывает, она знала. Не зря по легенде волшебный корень мандрагоры растет под виселицей, там, куда упало семя повешенного. Во время повешения приговоренный нередко кончает. Вот и этот придурок не удержался. Она не испытывала ни малейшей жалости. Не было и никаких сомнений. Главное – скрыть следы акции и сделать так, чтобы не поймали. На войне – как на войне. Ее учили воевать, и она это умела. А тому, чего не умела – ее научил другой человек. Тот, в кого она была влюблена, и который, увы, ее не любил. Он остался далеко, очень далеко…в другом мире. Подойдя к машине, Настя быстро рассортировала найденные на трупах вещи, вернее – содержимое их карманов. Она никогда не видела мобильных телефонов, но поняла – это они и есть. Михаил описал их с абсолютной точностью. Еще были документы этих парней, а также их пластиковые карты. От пластиковых карт особого толка нет, если только не найдется… Есть! Нашла! У одного нашла! Нет – даже у двух! Михаил говорил, что идиоты держат пароль к картам в своих бумажниках, написанным на бумажках. Втыкаешь карту в банкомат, вводишь пароль, и снимаешь деньги! Где бы еще найти такой банкомат… Михаил говорил, что они есть в любом крупном торговом центре. А еще – в каждой сберкассе. Вернее – сбербанке, так сейчас называется сберкасса. Наличные деньги. Пять…десять…двадцать тысяч! Пятисотрублевые, тысячные и пятитысячные купюры. Михаил сказал, что тут тысячи – это как в 1972 году рубли. Примерно так. Двадцать рублей – это вполне прилично, можно и поесть, и одеться. Только бы милиции не попасться на угнанном автомобиле… Тогда – труба дело. Задержат, отвезут в райотдел, и давай разбираться, кто ты и откуда. А могут в конце концов и на трупы выйти, если кто-то их найдет. Может, следовало бы отрезать им пальцы и покромсать рожи? Черт! Не хочется лезть в кусты… Ладно, пусть валяются. Все равно от машины избавится при первой же возможности. Не успеют их найти. А с ментами как-нибудь договорится. С трудом уселась на водительское сиденье, скрючившись, как младенец в утробе. Ужасно тесно! Как тут поправить сиденье? Нашла! Теперь можно сесть как следует. Внимательно окинула взглядом приборную доску, повернула ключ – загорелись огоньки, на экране высветились цифры. Красиво, да. Это тебе не "волга" с ее убогой панелью, и не "москвич" с ужасным салоном. И даже не "кадди". Это гораздо круче. Кстати – надписи на русском языке. Эта машина не иностранного производства? Но думать некогда, ехать надо. Сваливать отсюда, как говорит любимый Карпов. Там, в лесу, Зина ждет, и Мишенька у нее на руках. Комары жрут. Да и похолодать может в ночь, хоть и июнь. Ночи и в июне бывают холодными, голышом не больно-то разлежишься на влажной земле. Завела двигатель, отжала педаль сцепления и аккуратно включила первую передачу. И стала отпускать сцепление. Машина мягко, практически без какого-то усилия двинулась вперед. Руль был легким, очень легким, и при каждом повороте где-то по капотом тихо гудел механизм. "Гидроусилитель руля!" – подумала Настя и сосредоточилась на вождении. Влезть в какую-нибудь колдобину и потом из нее не выбраться, бросить машину – было бы в высшей степени обидно. Ради чего тогда оставила позади себя четыре трупа? Кстати, очень хорошо, что ей попались эти четыре насильника. Иначе как бы она добыла машину? Добропорядочные граждане объезжали ее по дуге, будто она была не красивой девушкой, а каким-то огнедышащим драконом. Так-то понятно – мало ли какие проблемы связаны с голой девушкой? Вдруг это провокация? Михаил немного рассказал про свой мир, про то, с чем ей придется встретиться. И ей его рассказ напомнил о какой-нибудь латиноамериканской стране, вроде той же Бразилии, где в Рио-де-Жанейро девушке вечером лучше не выходить на улицу, а уж тем более – на пляж. Изнасилуют, ограбят – это как минимум. Конечно, как сказал Михаил – такого как там уже нет, такое было в девяностые годы, но по сравнению с семидесятыми годами – лучше все-таки поостеречься. Наивный Карпов! Не бывал он в рабочих поселках СССР! А там и не такое бывало… В общем – хорошо, что насильники, а не добропорядочные граждане. Очень уж не хотелось обижать людей – они-то ведь ни причем. Хотя рассматривался и такой вариант – украсть одежду, какой-нибудь транспорт, и на этом самом транспорте добраться до города, туда, где можно спрятаться. А потом уже решать что делать – и если придется, ограбить прохожего, чтобы добыть денег на пропитание. Кстати, сзади, на полке под стеклом, нашлось две пачки картофельных чипсов, а под ногами – непочатая бутылка газированной воды и бутылка "Кока-Колы", так что попить и поесть им будет чего. Початую бутылку воды Настя брезгливо выбросила в окно, предварительно стерев с нее отпечатки пальцем. И еще кое-что странное нашлось в салоне машины – целая пачка масок, которые одеваются на лицо. Вроде как медицинские маски. Это озадачило Настю, но она маски не тронула, не выбросила – если есть маски, значит, для чего-то их эти мрази возили? А для чего? Там видно будет. Через лес пробралась вполне нормально, без особых проблем. Водила Настя отлично, а машина была очень послушна рулю. Да, в будущем умеют делать машины! Эх, переправить бы ее в семидесятые! Увы, перебраться через портал могут только люди, не вещи. Выскочив на асфальт, Настя набрала разрешенную в городе скорость (и об этом ей говорил Михаил), и доехала до первого поворота налево, где можно было развернуться. Развернувшись, поддала машине газу и через несколько минут уже съезжала под мост, туда, где можно оставить автомобиль чтобы сходить за Зиной. Еще через десять минут она шла по лесу, по своим почти невидимым следам, которые оставила на прелой листве. После дождя этих следов уже не будет видно. Настя умела ходить по лесу не изображая из себя роющего кабана. Ее учили ходить и по лесу, и по джунглям. Даже теперь, когда она заметно прихрамывала после полученной некогда огнестрельной раны, она шла легко и быстро, автоматически проверяясь и оглядываясь по сторонам, будто за каждым кустом мог оказаться вражеский снайпер. Привычка – ничего не поделаешь. Зинаида сидела на кучке листьев, прижав спящего ребенка к груди, и у Насти снова сжалось сердце – женщина была настолько худа, настолько желта и костлява, что с первого взгляда можно было понять – она тяжело, смертельно больна. И доживает последние свои дни. Неизвестно, поможет ли ей перемещение в иной мир, но другого ничего все равно не оставалось. – Вот! – Настя положила перед женщиной мужскую одежду – Одеться сама сумеешь? – Попробую – благодарно улыбнулась Зина, и улыбка ее была похожа на оскал учебного скелета. Белые зубы, обтянутый желтой кожей череп. Только огромные, блестевшие на худом лице глаза показывали, что их обладательница еще жива. – Чего так смотришь? – снова улыбнулась Зина – В гроб краше кладут? Ничего, все в порядке. Подержи Мишеньку, я сейчас попробую одеться. Настя неловко приняла ребенка – она не умела держать на руках детей. Своих у нее не было. От ребенка пахло здоровьем и молочком. Розовый, здоровый ребенок. Насте вдруг ужасно захотелось, чтобы это был ЕЕ ребенок, чтобы ОНА родила его от Карпова. Сколько раз она мечтала о том, чтобы Карпов прошел в ее комнату, чтобы откинул одеяло и вошел в Настю – грубо, жестко, до самого сердца! Она мечтала, трогала себя между ног и кончала, извиваясь от наслаждения и муки, боли о том, что он принадлежит не ей! Это было и благословением, и проклятием – она так не хотела даже своего первого и любимого мужа. Карпов – это нечто иное. Это ураган страсти! Это желание чего-то стихийного, порочного, неизведанного! Она прислушивалась к стонам, которые доносились из спальни Михаила и Ольги даже сквозь закрытые двери и кусала губы от ревности и желания. Как бы ей хотелось оказаться на месте Оли! Когда Карпов смотрел на Настю, она чувствовала себя маленьким ребенком и просто тонула в его темных гипнотических глазах. Увы, сама она не решилась его соблазнить. Трусиха, наверное. Жалкая трусиха… Зина медленно, с остановками натянула на худые ноги-спички добытые штаны, приподняла таз, натягивая ткань на костлявый зад – слава богу, брюки подошли. Как подошла и майка, болтающаяся на Зине как парус, но прикрывшая ее иссохшие, болтающиеся тряпочками груди. Ботинки тоже подошли – это были спортивные кроссовки. Носков на парнях не было, но Настя и не стала бы брать носки – побрезговала. – Мишу завернем в рубаху, и все будет нормально – кивнула Настя Зине, отдыхавшей после сеанса одевания – Машину я добыла, там и еда есть. Немного, но есть. И попить есть чего. Хочешь пить? Ага, там и попьешь. Все, давай руку! Настя легко подняла Зину с земли, та пошатнулась, но удержалась на ногах. Так и пошли по лесу – Миша на сгибе левой руке Насти, на правой висит Зина. Впрочем – она легкая, почти ничего не весит, не страшно. Настя с детства очень сильная. Ненормально сильная. В кого такая уродилась? Никто не знал. Просто вот так получилось. Мутантка, как говорит Карпов. В школе мальчишек борола на-раз, разлетались, как кегли. И в училище – ее приводили в пример. Мол, вот, настоящая русская женщина – коня поднимет и в горящую избу забросит. Шутили так. Машина стояла там, где она ее оставила, и вокруг нее никаких подозрительных типов в фуражках с гербами. И без фуражек – тоже. Погрузились, Настя открыла все окна, чтобы немножко обдувало ветром – уж больно жарко! – и они покатили в сторону города. Бак машины полон почти под завязку, так что им теперь сам черт не брат. Могут укатить хоть за полтыщи километров. Теперь у них есть крыша над головой, есть немного денег – поживем, подруга! * * * Вот! Вот этот магазин! – Настя припарковала машину у обочины, в который уже раз поражаясь количеству скопившихся автомобилей. Она никогда не видела столько машин в одном месте – они стояли у обочин, на парковке, медленно ехали по узкой дороге, выстроившись в длинную колонну. И каких только машин здесь не было! Глаза разбегались от форм и расцветок, а еще – от названий. Большинство – на английском языке. Да нет, не большинство – ВСЕ шильдики на английском языке. Ни одной – на русском. Еще ее удивило количество людей, которые носят маски – те самые медицинские маски, которые она увидела в трофейной приоре. Примерно половина из тех, что шли по улице – носили медицинские маски. И Настя не находила этому объяснения. Эпидемия?! Ох, как бы тут не влипнуть! Она оглянулась на Зину, которая сидела, откинувшись на спинку заднего сиденья, вздохнула. Если все-таки умрет, встанет еще одна проблема – куда девать тело. На жаре труп быстро начнет портиться, и тогда… Нет, Настя не была бесчувственной. Но сейчас она в боевом режиме, когда все чувства отключены, и все мысли подчинены одной цели: выжить и легализоваться. И как это сделать – Настя пока не знала. Нет – кое-что она знала, с Карповым прокручивали эту схему, но…одному мужчине гораздо легче имитировать потерю памяти, чем двум женщинам и маленькому ребенку. Сейчас Зина висела у Насти на шее, как гиря у спасающегося с перевернутой лодки. Каждый по отдельности имеет шансов выжить больше, чем все они вместе. – Зина! Зина, ты жива? – вполголоса спросила Настя, и желтый полутруп легонько шевельнулся. Послышался хрипловатый, слабый голос: – Не дождетесь! Как говорил мой бывший… Настя усмехнулась – точно, любимая присказка Карпова на вопрос о его состоянии. Из анекдота, да. – Зин, я сейчас куплю нам одежду вон в том магазине – в том числе и Мише. Ты ждешь здесь и не шевелишься. Потом зайду в продуктовый – там продают детское питание. Скоро Миша захочет есть, и тогда нам придется несладко. Потом мы переоденемся и я отвезу тебя к больнице – как и мы с тобой и договаривались. Сама пойду сдаваться в райотдел. Поняла? Ты меня поняла, Зин? – Не беспокойся, все будет в порядке – через силу сказала Зинаида – Иди спокойно. Кстати, мне или показалось, но…мне стало немного получше. Голова перестала кружиться, и боль поутихла. Так что давай, жду тебя. Настя выслушала, посидела с минуту, привыкая к мысли о том, что ей сейчас придется пойти в незнакомый чужой мир и попытаться мимикрировать в обществе аборигенов, затем решительно вышла, предварительно вынув ключи зажигания из замка.