— С ней наверняка мальчик… он немного выше, чёрные вьющиеся волосы, чёрные глаза… одет примерно так же… Его зовут Джо, фамилия, увы, мне не известна… Стюард чуть-чуть подумал и участливо склонил к Мэри голову. — Вы знаете номер каюты? — уточнил он. — Каюты, в которой остановились девочка и мальчик с родителями… опекунами… сопровождающими? Мэри резко помотала головой и ещё крепче схватилась за участливого стюарда. — Нет, — просипела она. Она не могла выговаривать слова отчётливо: губы у неё так дрожали, что из горла у неё вырывалось несуразное мычание. Мэри изо всех сил зажмурилась, чтобы не заплакать, но, когда она опять открыла глаза и умоляюще посмотрела на стюарда, она не смогла сдержать рыданий. — Пожалуйста, помогите мне её найти! Это моя сестра! Она плывёт вторым классом, вторым, и мне нужно знать… я должна её видеть! По каким причинам ни проводилась бы эта эвакуация, мистер, я никуда не пойду без своей сестры, вам понятно? — она яростно топнула и ещё энергичнее стала трясти руки стюарда. — Найдите мою сестру, пожалуйста! Я не знаю, где она сейчас может быть, я не могу пойти эвакуироваться, если я не знаю, делает ли это Лиззи! Стюард посмотрел на неё широко распахнутыми глазами. Он не отводил взгляда в течение нескольких ошеломительно долгих мгновений, которые для них обоих растягивались, как годы. Мимо них стюарды настойчиво гнали небольшой табун пассажиров к выходу. — Скорее! Скорее! Надели нагрудники и пошли! Пошли! Мэри висела на стюарде, крепко сжимая обе его руки. — Я прошу, сэр, — тихо сказала она, — помогите! Стюард озадаченно приподнял бровь и аккуратно попробовал отстранить Мэри. Но она держалась мёртвой хваткой, и стюард скорее разорвал бы себе рукав, чем сумел бы избавиться от неё. — Мисс, — негромко сказал стюард успокаивающим голосом, — прошу вас, отправляйтесь немедленно на свою палубу и ждите дальнейших указаний. Пожалуйста, не беспокойтесь и предоставьте всё нам. Мы отыщем вашу сестру и направим её к вам, как только это представится возможным. — Как только это представится возможным? — ахнула Мэри и безумно затрясла руки стюарда. — В чём ни была бы причина эвакуации, моя сестра от начала и до конца должна быть со мной! Помогите мне её найти! — Мисс, — терпеливо сказал стюард, — мы ищем всех, и всех отправляем эвакуироваться, вашу сестру мы не пропустим, можете быть уверены. А пока, мисс, спокойно направляйтесь к себе на палубу и ждите. Нет причин для паники. Всё хорошо. Всё под контролем. Мэри прошипела: — Нет! Всё плохо! Никакого контроля! Мне нужна моя сестра! Моя сестра, слышите? Я хочу её найти, я спрашиваю вас, где она могла бы быть… — Наверняка ваша сестра направилась на эвакуацию вместе с остальными пассажирами третьего класса, — в голосе стюарда вдруг звякнуло нетерпение, — и уже находится на палубе, где должны быть и вы, мисс. Прошу, отправляйтесь наверх и ждите. — Я никуда не пойду без своей сестры! — отрезала Мэри. — И вас я тоже никуда не выпущу, пока вы не поможете мне её найти! Странный страх, который вдруг вскипел у неё в сердце, придал Мэри уверенности и даже наглости. Она никогда не посмела бы спорить, протестовать и упрямиться. Мэри воспитывали как нежнейший цветок в горшке. Её правилом, что мать не уставала повторять ей день ото дня, было одно-единственное: «Скромность и покорность украшают девушку». Скромность и покорность служили Мэри хорошую службу, пока она работала гувернанткой. Безотказная, молчаливая и исполнительная прислуга высоко ценилась у богатых и влиятельных людей. Благодаря скромности и покорности Мэри была на хорошем счету, получала неплохую зарплату и считала, что уже достигла всего, о чём только могла бы мечтать девушка с её прошлым и настоящим. Скромность и покорность прокладывали ей дорогу в жизни, и Мэри могла быть уверена, что вещи, с которыми она сталкивается, и есть настоящая жизнь. Однако этой ночью вдруг оказалось, что мать лгала ей, что подруги лгали ей, что школа лгала и что она сама себя обманывала. Скромность и покорность приказывали Мэри покивать, согласиться и спокойно, как овца на убой, отправиться на свою палубу. Кто мог знать больше об эвакуации, чем экипаж корабля? Но Мэри не могла позволить себе сдвинуться с места. За спиной у неё маячил смутный, мрачный призрак Лиззи, и Мэри не позволила бы себе отступить. Скромность и покорность оказались бессильными перед странным бедствием, которое уже надвигалось на них, лениво выбираясь из тени. — Я повторяю, — сказала Мэри решительно, — никуда я без своей сестры не пойду, мистер! Скажите мне, как я должна её искать! Стюард обречённо вздохнул и снова предпринял попытку разжать пальцы Мэри. — Ваша сестра уже наверняка наверху, — сказал он, — прошу, ни о чём не беспокойтесь и отправляйтесь на палубы для второго класса. Ждите дальнейших указаний, мисс. — Можете ли вы сказать хоть что-нибудь ещё, кроме этого! — взорвалась Мэри. С силой, которую она в себе и не могла подозревать, Мэри резко затрясла стюарда за плечи. Его голова замоталась из стороны в сторону. — Помогите мне! Вот о чём я столько времени вас прошу! — гаркнула Мэри. — Я прошу пройти вместе со мной, пусть это и доставит вам определённые неудобства, что мне приходится, конечно, признать, и помочь мне отыскать мою сестру: Элизабет Джейн Джеймс, одиннадцать лет, чёрные волосы, серые глаза, примерно вот такого роста, — на этом несчастном корабле! В довершение своих слов Мэри даже топнула и снова, как бы завершающим аккордом, встряхнула бедного озадаченного стюарда за плечи. Его посеревшие губы чуть шевельнулись, а в глазах мелькнула искорка осмысленности. — Вашу сестру зовут Элизабет Джейн Джеймс? — Да, — раздражённо подтвердила Мэри. После яростной вспышки у неё перехватило дыхание. — Одиннадцать лет, приблизительно четыре фута семь дюймов роста, чёрные волосы, глаза серые? — снова уточнил стюард. Мэри несколько озадаченно запрокинула голову и внимательно вгляделась стюарду в лицо. Он прищурился, словно бы изучая нечто, находившееся у Мэри за спиной. Сердце её пронзила огненная игла, и она мгновенно выпустила стюарда. Позади неё, действительно, в коридоре собралась удивительная компания. Впереди всех находился тот самый наглый растрёпанный мальчишка, друг Лиззи, с которым она, как она сама гордо говорила, «побраталась». Мальчишка был одет тепло — не в пример запоздавшим пассажирам, многие из которых спешили эвакуироваться в ночных рубашках и пальто поверх них, но выглядел таким же потрёпанным и растерянным, как и все остальные. К его плечу жалась миниатюрная девочка болезненного вида, с полупрозрачной кожей и огромными, усталыми и скорбными, как у многое повидавшей старухи, круглыми глазами. Нечёсаные волосы девочки свисали ей на грудь неаккуратными паклями. Она была в старенькой накидке, поверх которой набросила цветастый плед со следами пиршества моли, и стоптанных лёгких туфлях. За руку она держала другую девочку, высокую и тощую, как маяк, чьи костлявые руки и ноги неуклюже торчали из слишком коротких рукавов пышного, но, увы, давно устаревшего, нелепого платья с рюшами. На этой девочке не было ничего тёплого, но она, казалось, вовсе не мёрзла. Напряжённым и суровым взглядом она, как полисмен, производящий в нехорошем районе облаву, обшаривала округу, словно бы искала кого-то. Но, разумеется, из всей этой толпы детей Мэри больше всех интересовала самая маленькая и хрупкая — её сестра. Лиззи вовсе не казалась теперь ни независимой, ни ершистой: она приткнулась под боком у Джо, потрясённо распахнув глаза, и стояла, словно окоченевшая. На плечи ей Джо с заботливостью старшего брата набросил такой же траченный молью плед, как и тот, что укрывал болезненную девочку, и Лиззи безустанно куталась в него. Рукава были такими гигантскими и тяжёлыми, что она едва могла поднять руки. Её чёрные волосы выбивались из-под шапки, сползшей на одной ухо, древние кожаные ботинки, в которые она обулась, были по меньшей мере на несколько размеров больше, чем полагается. Стоило Мэри увидеть Лиззи, как электрический разряд пробежался по всему её телу. Мэри неловко шагнула вперёд, чуть было не упала, пошатнувшись, но тут же новая сила прилила к каждой её клеточке, и она рванулась к Лиззи. Уже через несколько секунд та оказалась у сестры в нежеланных объятиях. — Лиззи! — выкрикнула Мэри сорванным голосом и медленно опустилась на колени. Она не могла прекратить рыдания; слезы струились безумным потоком. — Лиззи, господи, слава богу, я тебя нашла! Идём скорее, нам нужно подняться на нашу палубу… — она скользнула растерянным взглядом по Джо, Бетти и Джанет, словно только что их увидела, и облизнула губы. — Мы все должны подняться на палубу! Немедленно разыщите своих родителей, капитан велел сажать всех в шлюпки! Лиззи, идём, идём, скорее за мной! В течение первых пары мгновений Лиззи стояла неподвижно, как будто её заморозили. Но вот она шевельнулась, а затем вдруг упёрлась Мэри ладонями в плечи и отшатнулась. Мэри неловко разомкнула объятия. Лиззи стояла поодаль от неё, закрываясь руками, и смотрела исподлобья, как старый волк, угодивший в капкан. — Не пойду! — угрюмо и настороженно прорычала Лиззи. — Я никуда с тобой не пойду! Мэри поперхнулась слезами и снова шагнула вперёд. Лиззи отступила на такое же расстояние. Её друзья молча, встревоженно следили за ними и пожёвывали обесцветившиеся губы, но ничего не делали и не говорили. — Лиззи, — тихо сказала Мэри, — сейчас речь не о твоих обидах на меня, многие из которых, что я готова признать, заслуженны. Сейчас речь идёт о твоей безопасности. Капитан отдал приказ собраться наверху, значит, мы должны это сделать. Как только технические неполадки будут устранены, я всецело в твоём распоряжении… и ты можешь выплеснуть на меня всё своё недовольство, но сейчас… — Недовольство? — Лиззи снова отступила на шаг и обхватила себя за плечи. — Ха! — её тело конвульсивно содрогнулось, и она запрокинула голову. — Недовольство… да как бы не так! Ты… ты всегда мне врала! Ты вела себя со мной… Наглый мальчишка в безразмерной куртке осуждающе поглядел на Лиззи и тихо сказал: — Эй, старушка, сейчас разговор не об этом. — Нет, именно об этом! — Лиззи отчаянно топнула. — Когда мне ещё с ней поговорить? Когда? Мэри снова шагнула вперёд, и Лиззи снова отшатнулась. Между ними торопливо пробежал помятый красноносый джентльмен в одном ботинке. Ругаясь не совсем трезвым голосом себе под нос, он растолкал друзей Лиззи. — Эваку… эвак… к чёрту! Неужели так нужно идти туда и мёрзнуть, если мне и тут хорошо? Сердце Мэри как будто кололи отравленными огненными иглами. — Лиззи, — сказала она, — я понимаю, что ты расстроена… — Ты меня обманула! — провизжала Лиззи. Её лицо стало алым. — Ты обманула меня! Ты забрала меня у мамы, я даже не знаю, правда ли всё то, что ты мне рассказала об этом, потому что ты и прежде мне лгала! — Лиззи, как только мы прибудем на палубу, ты можешь высказать мне все свои претензии, но пока мы должны… — Я никуда с тобой не пойду! Слышала? Никуда! — Лиззи надменно фыркнула и перекрестила на груди руки. — Только попробуй увести меня насильно, я буду кричать! Мэри обречённо замерла. Руки её безвольно повисли вдоль тела, и она уронила голову на грудь. — Пожалуйста, — тихо сказала Мэри, — Лиззи, не нужно сейчас говорить о том, что не имеет значения в этой… — Но когда это имело для тебя значение? Ты только притворяешься, что ты хорошая и добрая, потому что мама приучила тебя, что хороших и добрых все любят, а на самом деле ты думаешь только о себе, ни о ком, кроме себя! — Лиззи остановилась: позади неё была стена. — Я не хочу с тобой говорить, я не хочу стоять рядом с тобой, потому что я тебя ненавижу, ненавижу, ненавижу!.. Мэри не поднимала головы. Каждое «ненавижу» было для неё как выстрел в висок. Грохот этих слов гремел в ушах, откатываясь от стенок черепной коробки, и Мэри приходилось сцеплять зубы, которые сами по себе постукивали, попадая этим словам в такт. Она протянула к Лиззи руку и с ужасом поняла, что рука её трясётся. — Лиззи, пожалуйста, идём со мной! У нас нет времени… — Я не пойду с тобой! — отрезала Лиззи. — Ступай одна! Я останусь тут! Без тебя! И, когда мы приплывём в Америку, я тоже с тобой не останусь, я уеду и буду ходить в море, вместе с Джо, потому что Джо — моя настоящая родня, а не ты! Мэри перевела остекленевший взгляд на мальчишку в огромной куртке. Тот посмотрел на своих спутниц, и обе они почти одновременно пожали плечами. Лица у всех троих ребятишек были пустые и бессмысленные: они совершенно точно не понимали, что происходит. — Пожалуйста, — Мэри настойчиво шагнула к Лиззи и опять протянула трясущуюся руку, — я знаю, что я поступала некрасиво, знаю, что я не должна была тебе лгать, и я знаю, что теперь ты можешь не доверять мне и презирать меня, и, по правде говоря, ты вольна так поступать! Я тоже была бы восстановлена против такой сестры, потому что я совершила слишком много грубых ошибок. Я не могу оправдаться, сказав, что эти ошибки совершила из лучших побуждений, поскольку именно благими намерениями выстлана дорога в ад, как все мы знаем… Я обманывала тебя и сделала тебе больно, за что никогда себя не прощу и чего никогда не забуду… но я люблю тебя, Лиззи… и любовь подчас причиняет боль. Я не хочу сказать, что я обижу или оскорблю тебя снова. Я получила своё наказание и хорошо запомнила преподанный мне урок. Теперь я понимаю, где я совершила ошибки, и я не повторю их, потому что я не хочу, чтобы ты когда-либо страдала, Лиззи. Всё это, с чем мы столкнулись сейчас, всё, что заставило тебя мучиться, я совершала с совершенно иной целью, с противоположной целью: я не хотела, чтобы ты испытывала боль. Я не знала, что мой путь окажется неверным и заведёт нас обеих в тупик. Пожалуйста, Лиззи, позволь мне загладить свою вину и вывести нас из этого тупика! Прекрати скрываться от меня, Лиззи. Я признаю, что была неправа, и отдаюсь тебе на милость. Можешь делать со мной что угодно: обливай презрением, ругай, — но только сейчас и сегодня, в последний раз, выслушай меня, возьми мою руку и иди со мной. Потом, когда все эти проблемы будут улажены, я клянусь, что я останусь в твоём распоряжении. Пока я прошу тебя повиноваться… даже не мне, а капитану и всем этим замечательным стюардам, что сбиваются с ног, выполняя его поручения. Прошу, Лиззи, пойдём. Лиззи воззрилась на Мэри глазами загнанного зверя. — Прошу, — повторила Мэри и с трудом откашлялась. Голос у неё стремительно садился. — Лиззи, пожалуйста, в последний раз… ты можешь быть уверена, что я не лгу тебе, если ты боишься именно обмана. Мальчик в безразмерной куртке и две его спутницы смотрели на Лиззи так, словно от её решения зависели их жизни, а Лиззи молчала и отводила взгляд. Её как будто приклеили к стене. Её губы дрожали, а на щеках горели два огромных симметричных пятна ярко-красного цвета. — Лиззи, — осторожно сказала болезненная девочка, — понимаешь, это и не моё дело, конечно, потому что друзья здесь — Джо и ты, но я не могу уйти, пока ты не скажешь хотя бы что-то. Я с места не сдвинусь без Джо, а он так и будет стоять, пока ты не согласишься. Джо уверенно и серьёзно кивнул и устремил на Лиззи пронзительный взгляд. Она содрогнулась всем телом, словно бы её принуждали залезть в яму, кишащую змеями. — Лиззи, — вдруг заговорила высокая нескладная девочка, которая давно выросла из своего платья, — я и вовсе терпеть не могла Джо до сегодняшнего дня. Меня не волнует решение, которое он примет, и я слишком мало знаю тебя, чтобы твоя судьба могла меня интересовать. Но мне нравится Бетти. Пока она не уйдёт, не уйду и я. Лиззи вскинула голову. Шея у неё мелко тряслась, как у лошади, которую заставляют снова залезать в непосильно тяжелое ярмо. — Вы сговорились с ней, да? — отчаянно вскрикнула Лиззи и показала на Мэри. — Вы хотите, чтобы я обо всём это забыла… и жила так… — Лиззи, — тихо промолвил Джо, — пожалуйста, просто сделай, как она говорит. Со своими проблемами вы потом разберётесь.