Мэри вскинула голову. Её щёки были алыми, а глаза — мокрыми, и Лиззи не могла смотреть на неё прямо — и вовсе не от жалости. Отвращение и ненависть душили её, как громадная скользкая змея; казалось, она лопнет, её рёбра треснут, её лёгкие разорвутся, если она не скажет — не выскажет прямо — всего, что на душе. Вслепую Лиззи отыскала руку Джо и крепко стиснула его ладонь. Один шрам снова соприкоснулся с другим. — Я не буду перед ним извиняться! — гаркнула Лиззи и весомо топнула ногой. — Не буду! Я ни в чём не виновата! Мэри тут же вскинула руки. — Лиззи, он обманул тебя, это ужасно, и мы должны всё это исправить. А вы, юноша, — она сурово взглянула на Джо, — понесёте наказание! Ведь это вы повинны во всём случившемся! — Я?! — воскликнул Джо и в неверии указал на себя. — Да я… я Лиззи друг! Я никогда ей ничего… — Не слушай их, Джо! — скомандовала Лиззи. Вся дрожащая, на ватных, еле гнущихся ногах, она встала перед Джо и раскинула руки. Лиззи закрывала его собой, как щит, и слабый морской ветер бросался им обоим в спины. Лиззи трепетала, точно горлица в когтях хищника. Она не могла даже примерно представить, сколько ещё секунд она сумеет продержаться. — Не слушай, — повторила Лиззи, — мы тут ни при чём. Я тебя им не отдам! Джо суетливо скинул куртку, а затем — и рубашку. Он путался в пуговицах, ткань трещала и мялась. Мэри ахнула и зажмурилась; она стремительно наклонилась и закрыла девочке рядом с собой глаза. В побелевшее лицо молодого мистера Флэнагана опять ударила нездоровая краска. — Нате! — крикнул Джо и швырнул рубашку на палубу. — Мне чужого не надо! Прежде, чем кто-либо успел опомниться — издать хотя бы звук — Джо набросил куртку и схватил Лиззи под локоть. Рука об руку они подбежали к борту, схватились за канат и соскользнули вниз, оставляя на потревоженной палубе для пассажиров первого класса Джорджа, который до сих пор не мог вымолвить ни слова, Шарлотту, чьи глаза были по-прежнему насильно закрыты, униженную, красную, растерянную Мэри и рубашку — та лежала у самого борта скомканной белоснежной грудой, словно заколдованная шапка. Глава 16. Подрезанные крылья Ужин так и не состоялся. Джордж был столь разгневан, что отказался идти на приём. Более того, он не пожелал беседовать с Мэри, даже толкнул её в сердцах, когда устремился к спуску в каюты, и отмахнулся от сестры, что поспешила следом. Шарлотта попыталась утешить Мэри ласковым голосом: — Джордж всегда быстро отходит от гнева, Мэри, он забудет. Но Мэри знала Джорджа лучше, чем Шарлотта, и понимала, что такое оскорбление он не снесёт. С тяжёлым сердцем Мэри подобрала скомканную рубашку, которую бросил на палубу наглый дружок Лиззи, и вернулась в свою каюту. Она заходила к Лиззи каждый час в течение всей ночи, но Лиззи так и не вернулась. «Что я сделала неправильно?» — снова и снова спрашивала себя Мэри и находила бесчисленное множество ответов. Все они сводились к одному: Мэри слишком много лгала. Теперь Лиззи ей не верила — но и сама она не смогла бы себе поверить. Всю ночь Мэри мучилась тревогой и болью. Она уже знала, что произойдёт наутро, поэтому отправилась к мистеру Флэнагану с тяжёлым, как гроб, и равнодушным, как гроб же, сердцем, стоило мистеру Флэнагану её вызвать. Мистер Флэнаган был бледен и широко, как бык, раздувал ноздри, но голос его звучал почти ровно. — Полагаю, вы знаете, зачем вы здесь? — без приветствия поинтересовался он у Мэри. Та сухо кивнула и квакающим голосом ответила: — Да, сэр. Прошу меня извинить, сэр. Я компенсирую стоимость рубашки из своих сбережений, сэр. Мистер Флэнаган сердито замахал рукой, и в свете ламп его обручальное кольцо сверкнуло едким золотом. Он по-прежнему был бледен, как мёртвый, а его глаза были яростно расширены. Ему не сразу удавалось выговаривать слова правильно: слишком уж тряслись губы. — Проблема вовсе не в рубашке, мисс Джеймс, — сказал он наставительно, — проблема — в вашем чрезмерном доверии к сестре! У меня не было к вам никаких претензий, я считал, что вы — лучшая гувернантка, которую только можно найти, пока в вашей жизни не появилось это необузданное дитя! — Моя сестра всегда присутствовала в моей жизни, сэр, — глухо сообщила Мэри, не поднимая головы. Мистер Флэнаган воодушевлённо огрел ладонью подлокотник своего резного кресла с изогнутой спинкой. Ничего здесь, в его с супругой богато обставленной каюте, не напоминало о том, что они на корабле. Кричащая роскошь слепила и раздражала глаз, и мистер Флэнаган терялся, словно бы растворялся в бесчисленных лепных завитушках, в резьбе, в витражах, позолоте, серебре и блестящих от новизны прочных и изысканных тканях. — Ваша сестра, — сказал мистер Флэнаган и внушительно покачал пальцем, — причина всех наших проблем, и сегодняшней, увы, тоже. Мисс Джеймс, вы знаете, что я трепетно отношусь к такой вещи, как репутация. — Да, сэр, — подтвердила она. — Репутация для джентльмена — всё, — мистер Флэнаган утвердительно постучал по подлокотнику сжатым кулаком и откинулся на спинку. Его взгляд беспокойно метался. — И вот эту репутацию вы, мисс Джеймс, погубили. — Прошу прощения, сэр, — тихо повторила Мэри, — вы знаете, что я никогда не сделала бы ничего подобного с умыслом. Мистер Флэнаган снова ударил кулаками по подлокотникам и возвысил голос. — Нет! — крикнул он. — Нет, я ошибся. Виноваты не вы. Мэри настороженно смотрела на него исподлобья. — Виновата ваша сестра, — продолжил мистер Флэнаган. — Перечислю, в чём именно, по моему мнению, заключается её вина. Благодаря вашей сестре, мисс Джеймс, моя репутация в глазах капитана Смита и его старшего помощника, мистера Уайльда, испорчена. Между прочим, я, несмотря на нелюбовь к водным путешествиям, с большим удовольствием вышел бы в море с этими людьми, им не страшно доверить свою жизнь. — Прошу прощения, сэр… — Подождите! Я сказал ещё не всё. — Мистер Флэнаган перевёл дыхание и заговорил снова. Слова его выстреливали сухо и беспощадно, как из ружья. — Я мог бы простить, я мог бы быть великодушен, но не в этом случае. Ваша сестра испортила репутацию моего сына. Знаете, как смотрят на него теперь люди нашего круга? — Прошу прощения, сэр, я прикажу Лиззи… — Молчите! И тут я сказал ещё не всё! Мэри никогда прежде не испытывала столь сильного желания оглохнуть, ослепнуть, полностью исчезнуть, только бы не существовать, не слышать, не видеть, не чувствовать. Мистер Флэнаган жёг её взглядом, как будто ставил на ней несмываемое клеймо. Мэри сцепила пальцы так, что они совсем затекли и отказались слушаться. — Молчите! — продолжал мистер Флэнаган. — Молчите. Итак, ваша сестра обманула ваше доверие и снова подвела вас. — Поступок Лиззи был вдохновлён не злым умыслом, сэр… — Так это или не так? — мистер Флэнаган сухо и требовательно постучал по подлокотникам. — Мне нужен чёткий ответ! Мэри вздохнула и отвела взгляд. — Да, — признала она, — это так, сэр. Мистер Флэнаган несколько расслабился и медленно отклонился назад. Устроившись в кресле удобнее, он сказал: — И я понимаю, что вы доверились ей как одному из самых близких и важных для вас существ в этом мире. Ваша сестринская привязанность очень похвальна, мисс Джеймс, но беда в том, что та, кого вы одариваете своей нежностью, этого не заслуживает! Мэри негромко пробубнила себе в воротник: — Лиззи поступила так не из злого умысла, мистер Флэнаган, я могу поклясться… — Клятва — это просто слово! — жёстко оборвал её мистер Флэнаган. — Итак, мисс Джеймс, свету безразлично, кто виноват, тень падает на всю нашу семью. Свет не проводит различий между вами и вашей сестрой, вы — девицы Джеймс, вы одно целое. Чтобы очистить свою репутацию, я должен отсечь то, что отбрасывает на меня тень, и я не могу отсечь Элизабет, не задев Мэри. Эти слова были ожидаемы, Мэри давно готовила себя к тому, что их услышит — но на короткие несколько мгновений силы изменили ей, и она пошатнулась, словно пронзённая копьём. — Мне жаль, что нам придётся расстаться так, — бесчувственным голосом произнёс мистер Флэнаган, — но, боюсь, иного выхода у меня нет. Мисс Джеймс, официально уведомляю вас, что трудовые отношения между вами и моей семьёй прекратятся, как только мы доберёмся до Нью-Йорка. Мэри со свистом втянула воздух и попыталась ответить — но голос изменил ей, и она смогла исторгнуть из груди лишь малопонятное хриплое сипение. — Вам всё ясно, мисс Джеймс? — повторил мистер Флэнаган и побарабанил пальцами по подлокотнику. Если бы только на одну секунду он отвёл свой прожигающий взгляд, если бы он взглянул в другую сторону или поднялся, Мэри сумела бы собраться с силами. Но, когда он так смотрел на неё и так душил своим иссушающим взглядом, когда его взор так полыхал, ей казалось, что она в аду, и её язык сам прилипал к нёбу. Мэри мелко затрясла головой, как усталая издыхающая лошадь. — Да, — наконец, выдавила она, — да, мне всё ясно, сэр. Прошу прощения… Мистер Флэнаган царственно помахал рукой. Он решительно выбрался из кресла и двинулся к своему комоду. Казалось, что для него Мэри перестала существовать. — Да, да, — бросил он словно бы невзначай, — ваши извинения приняты. Тем не менее, стоимость рубашки моего сына должна быть компенсирована, так как он не станет надевать эту, пусть бы её и выварили в кипятке, после друга вашей сестры. Мисс Джеймс, я ожидаю, что в ближайшее время вы исполните моё требование. Мэри выпрямилась и по привычке потупилась. Спокойный и величественный холод убил всё в её сердце, что только могло волноваться. Теперь ей уже совсем не было страшно, стыдно или горестно — ей стало настолько безразлично, словно бы она уже лежала в гробу, засыпанная землёй. — Да, сэр, — деревянным голосом отозвалась Мэри. — Я не собираюсь резко разрывать наши деловые отношения, — продолжал мистер Флэнаган, не поворачиваясь к ней, — вы только представьте, что подумают люди, в особенности этот негодяй Беркли! Нет, пока «Титаник» не прибудет в Нью-Йорк, вы обязаны находиться при детях и работать с таким же усердием, как и прежде, если вы желаете получить перспективные рекомендации, которые позволили бы вам трудоустроиться в другом месте… при условии, что вы извлечёте урок из своих ошибок. — Да, сэр, — снова ответила Мэри. — Можете быть свободны, — и мистер Флэнаган бережно вынул из ящика тяжёлую шкатулку с золотым замочком. — Надеюсь, что мы расстаёмся, верно поняв друг друга и не тая злобы. — Да, сэр, — безжизненно бросила Мэри, — хорошего вам дня, сэр. На негнущихся ногах она, прямая и полумёртвая, зашагала прочь. «Титаник» почти не испытывал качки, и тошнило её вовсе не потому, что корабль неожиданно стало трясти. Мир плыл и крутился у Мэри перед глазами, и каждый новый её шаг разрушал этот мир, вырывал всё новые клочки и безжалостно сминал их. Отдалившись от каюты мистера Флэнагана на несколько метров, Мэри прижалась к стене коридора. Казалось, что невидимый яростный зверь вдруг вцепился в неё изнутри, стал рвать сердце клыками и когтями; что этот зверь пожирает её по кусочку, вертится и бесится. Мэри прижала руки ко рту, крупная безумная дрожь сотрясла всё её тело. «Не сметь рыдать!» — приказала она себе. Но начало было положено: хватило одного всхлипа, который сам по себе вырвался из горла, чтобы силы совсем оставили её. Мэри безжизненно привалилась к стене и сползла на пол. Обеими руками она закрывала себе рот и кусала ладонь так, что по коже текла кровь.