Мэри Джеймс стояла чуть поодаль от шезлонгов, в которых удобно расположились мистер и миссис Флэнаган, и вполглаза следила за обоими их детьми. Шарлотта и Джордж носились по прогулочной палубе с радостным повизгиванием и боевыми воплями. Они уже успели познакомиться с несколькими юными пассажирами первого класса. Джордж уверенно общался с Уильямом Картером, которого он запанибрата теперь звал Билли, а Шарлотте приходилось составлять брату компанию, хоть это и не приносило ей особенного удовольствия. Большинство детей, плывущих первым классом, были для неё либо слишком взрослыми, либо, наоборот, чересчур юными, поэтому большую часть времени Шарлотта проводила с книгами. Она не выходила из читального зала с тех самых пор, как поднялась на борт, и родителям с трудом удалось вывести её на палубу, когда «Титаник» всё-таки выбрался из порта. Сами мистер и миссис Флэнаган вовсю наслаждались путешествием. Мистер Флэнаган заставлял Мэри находиться рядом с ним, и, если к мистеру Флэнагану приближался его злополучный сосед, наш бравый джентльмен нарочито громко говорил: «Мисс Джеймс, проверьте, пожалуйста, не заскучала ли Шарлотта!» Вид зелёного от тоски Беркли, у которого едва ли не на ногах висла капризная и скучающая Каролина, доставлял мистеру Флэнагану почти садистское удовольствие. — То-то же, — злопыхал он, глядя, как мистер Беркли устало выслушивает очередную бессмысленную придирку дочери, — теперь, надеюсь, он понимает, как важно соблюдать деловой этикет. Миссис Флэнаган кивала и соглашалась, как она была приучена. К тому же, миссис Флэнаган была очень расстроена, когда увидела одну из знакомых дам, миссис Сатерлей, в идентичном платье, и она отныне, как и её муж, горела жаждой мести. Ничто не доставило бы ей большего удовольствия, чем страдания миссис Сатерлей, которая не отличалась ни вкусом, ни умом, раз влезала в платья, которые никак не подходили её атлетической фигуре. Общность устремлений и новая обстановка сплотили супругов настолько, что они даже начали ворковать, как юные влюблённые. Словом, мистеру и миссис Флэнаган путешествие нравилось. Они уже успели откушать в кафе «Паризьен», посидеть в плетёных креслах и полюбоваться изысканной обстановкой, и они даже прослушали две или три мелодии в исполнении корабельного оркестра, прежде чем мистер Флэнаган почувствовал, что у него слипаются глаза. Они прогулялись по палубе, исследовали читальный зал, после чего мистер Флэнаган соизволил провести некоторое время в курительном салоне, пока дети носились по палубе и знакомились со всеми, кто попадался им на глаза. Миссис Флэнаган проявила куда меньшую активность: сразу после перекуса она вдруг почувствовала «лёгкую слабость, очевидно, вызванную волнением», и уселась в шезлонг на прогулочной палубе. Предполагалось, что краем глаза она всё-таки следит за детьми, но Мэри Джеймс доподлинно знала, что, разумеется, миссис Флэнаган уже давно спит. Мистер Флэнаган, присоединившийся к семье где-то через полчаса, примерно столько же времени воодушевлённо рассказывал о содержательном разговоре, который у него состоялся с новыми знакомыми. — Никогда не подумал бы, — продолжал он, — что, оказывается, мистер Брюс Исмей тоже путешествует с нами. Я видел его в «Паризьене». Директор «Уайт Стар Лайн» — да это просто немыслимая удача! Я намерен с ним познакомиться завтра же. Если все мои планы будут выполнены успешно, нашу жизнь в Америке сам господь бог назовёт раем! Миссис Флэнаган пробормотала сквозь сон: — Да благословит нас всевышний, аминь… В соседних с четой Флэнаганов шезлонгах сидели, тихо беседуя, седой усатый джентльмен с орлиным носом, при овальных очках, и его супруга — сдержанная женщина в годах с аккуратно зачёсанными назад тёмными волосами. Это были супруги Исидор и Ида Штраус. Мистер Штраус был известен как очень богатый человек: к своим шестидесяти семи годам он был миллионером, совладельцем огромной американской сети универмагов «Macy’s». О его любви к жене по кораблю уже ходили восторженные слухи: мистер и миссис Штраус дня друг без друга прожить не могли, и, если им всё-таки приходилось разлучиться, как это случалось до «Титаника», они постоянно писали друг другу письма. Вместе с пожилыми супругами путешествовала их горничная. Сейчас она наверняка наслаждалась обеденным перерывом: Штраусы обладали достаточной мерой уверенности и чувством собственного достоинства, чтобы не выхваляться прислугой, и они позволили горничной немного отдохнуть, пока им ничего не требовалось. Пожилая пара излучала уверенность и спокойствие, как сонный пруд на заднем дворе старинного особняка. Изредка миссис Штраус заинтересованно поглядывала на Шарлотту и Джорджа, а затем — на Мэри, как будто она беспокоилась, не предоставлены ли дети сами себе. При первой встрече Шарлотта с непосредственной наглостью сообщила, что миссис Штраус ей нравится, и миссис Штраус подарила Шарлотте один из своих роскошных носовых платков. — Смотрите-ка в оба за сестрой, юный мистер Флэнаган, — напутствовал Джорджа мистер Штраус, когда Джордж подскочил ближе к шезлонгам пожилой пары с воинственным видом, — кажется, мисс Флэнаган вот-вот переменит компанию. Джордж тут же кинулся вдогонку за сестрой. Дети наскочили на своего приятеля Билли (хотя они не были знакомы даже суток, все трое уже считали, что их связывают самые нежные и тёплые отношения), и принялись катать по палубе мяч. Отец Билли благосклонно наблюдал за происходящим из шезлонга, покачивал головой и улыбался. Выражение лица у него было блаженно-туповатое, как, впрочем, и у абсолютного большинства пассажиров первого класса в этот послеполуденный час. Мэри нетерпеливо постукивала каблуком по палубе. Вне всяких сомнений, Джордж и Шарлотта были милейшими детьми из всех, с которыми ей доводилось работать, но она с ужасом ловила себя на том, что упускает обоих из поля внимания, стоит ей подумать о сестре — а думать о сестре Мэри не могла прекратить ни на секунду. Смутный призрак Лиззи маячил на периферии её сознания, становясь то угрожающим, то пугающим, то приближаясь, то отдаляясь так, что его вообще можно было бы выкинуть из головы, не знай Мэри, что призрак этот — её беспокойная сестра. «Всё-таки, я оставила с ней мисс Мэйд, — подумала Мэри, малодушно успокаивая себя, — с ней ничего не должно случиться». Мистер Флэнаган, взахлёб излагавший супруге величественные планы, вдруг повернулся и гордо гаркнул: — Верно я говорю, мисс Джеймс? — Да, сэр, конечно, сэр, — привычно среагировала Мэри. Когда на мистера Флэнагана нападала охота поговорить о делах, Мэри успешно пропускала все его слова мимо ушей. Что мистер Флэнаган ни сообщил бы ей, едва ли это могло бы иметь отношение к её работе, а Мэри не привыкла интересоваться тем, что не входило в круг её компетенции. Мистеру Флэнагану хватило и этого. Он совсем разомлел и прикрыл глаза. — Как же хорошо, когда рядом есть человек, который понимает направление моих мыслей, — он блаженно вздохнул, — Мисс Джеймс, будьте так добры, проследите, чтобы через полчаса дети разошлись на послеобеденный отдых. Хочу дать вам время на общение с сестрой. — Вы очень добры, сэр, — вежливо ответила Мэри. — Если вы будете так же усердно работать и дальше… — мистер Флэнаган вздохнул, — кто знает, кто знает… быть может, я даже повышу вам жалование. — Это будет большой честью для меня, сэр. — Да, да, конечно, вы именно так и должны отвечать… прошу, пожалуйста, не беспокойте меня в течение часа… или двух… боюсь, я ещё недостаточно привык к этой слабой морской качке. Она вызывает у меня чувство… странной растерянности. — Будет исполнено, сэр, — ответственно сказала Мэри. Сама она считала, что растерянность мистера Флэнагана и его ленивая сонливость вызваны слишком усердной работой пищеварительного тракта и отсутствием хоть каких-то важных занятий, но вслух она этого, разумеется, не сказала. Мэри оставила свои соображения при себе и переключила всё внимание на детей. Билли утомился: в одной команде с Шарлоттой он быстро проигрывал проворному Джорджу, и Билли даже начинал злобно поглядывать на незадачливую товарку, но не говорил ни слова. Впрочем, вряд ли Билли продержался бы достаточно долго: он всё чаще и чаще останавливался, просил перерыва и бегал за водой в буфет. После пятой такой пробежки Джордж разочарованно бросил мяч о палубу. — Вижу, вы совсем разморились, — сказал он с гордостью, — хотя я обыгрываю вас со счётом «пять-три»… — Мы отыграемся! — тотчас азартно возразила Шарлотта. Джордж пожал плечами. — Может быть, да, но мне почему-то всё же кажется, что нет. А ты как считаешь, Билли? Билли пропыхтел: — Если бы я играл один, я давно уже был бы победителем! Шарлотта тотчас задрала нос и обиделась. Обижаться она, как истинная леди, умела ещё до того, как научилась ходить. — Легко же вы соглашаетесь во всём обвинить девочку, лишь бы не было задето ваше тщеславие! — сказала она. — Очень некрасиво с вашей стороны, мистер Картер! Джордж решил взять на себя роль примирителя, что было для него весьма удивительно. — Хорошо, — сказал он, — тогда в следующий раз мы сразимся по-мужски, а уже потом — в одной команде с тобой, Шарлотта. — Почему вы забываете обо мне? — Нам нужно проверить, обоснованны ли претензии Билли, — Джордж пожал плечами и устремил на юного мистера Картера жгучий взгляд. Очевидно, их едва завязавшаяся дружба была не такой уж и устойчивой. Билли показательно оправил воротничок и заявил: — Я готов подтвердить, что я умею играть, в любое угодное тебе время! — Тогда, — важно изрёк Джордж, — в восемь-тридцать одиннадцатого числа. Устроит? — По рукам! — азартно ответил Билли Картер. Мальчишки обменялись свирепыми взглядами непримиримых соперников, прошли по кругу, словно готовящиеся к драке львы, а затем разошлись по разным сторонам палубы. К счастью, прогулочные места для пассажиров первого класса были достаточно просторными, поэтому Мэри могла не переживать, что дети начнут войну, не сходя с корабля. После неожиданной ссоры со своим единственным другом Шарлотта приуныла и попросилась в каюту. Она проживала в шикарном номере на палубе В. Каюты располагались в центре судна, и поэтому качка тут была почти не ощутима. Мэри, знавшая спальню маленькой Шарлотты лучше своей собственной, могла с уверенностью заявить, что у себя дома девочка не видела такой помпезной роскоши. Мэри успела пройтись по нескольким палубам и оценить красоту и изящество их обустройства. Теперь она вполне понимала, почему о «Уайт Стар Лайн» говорили, что строит она не пароходы, а плавучие дворцы. Когда Мэри спускалась по шикарной парадной лестнице, над которой переливался золотым и серебристо-оранжевым сиянием высокий застеклённый купол, ей казалось, будто неким чудом она попала на приём к самому королю. Лестницы украшались статуями упитанных херувимчиков с факелами, только вместо живого пламени в этих факелах сиял электрический свет. Мэри не переставала удивлять громкая роскошь, удивительная и настолько грандиозная, что это пугало, однако Шарлотта и Джордж воспринимали всё, что они видели, как должное. — Жалко, что, когда мы вырастем, тебе дадут расчёт, — откровенно сообщила Шарлотта, пока они поднимались по ступеням. — Ты нам всем очень нравишься, и было бы замечательно, если бы ты всегда была рядом с нами. — Я, к сожалению, не могу быть рядом всегда, — сказала Мэри и улыбнулась, — возможно, я не рассказывала вам двоим об этом, но со мной плывёт моя младшая сестра. Джордж заинтересованно повернул к Мэри голову. — У вас есть сестра, мисс Джеймс? — удивился он. В отличие от Шарлотты, он всегда выдерживал официальный тон в разговоре. Шарлотта знала по именам всех слуг в резиденции отца, но Джордж такими мелочами никогда не интересовался. С отточенной холодной любезностью юного английского джентльмена он заучивал лишь исключительно важные фамилии. Мелкая сошка была для него на одно лицо и звалась «мистер Смит» или «мисс Доу», даже если в реальности слуги носили совсем другие фамилии. — Да, у меня есть сестра, — подтвердила Мэри и повернула за угол. Сияние купола становилось непереносимо ярким: солнце стояло высоко-высоко в небе, разбрасывая снопы лучей, и казалось, будто купол горит. — Её зовут Элизабет, и вы с ней ровесники. Джордж задумчиво прищурился. — Я думал, что у вас никого нет, мисс Джеймс. Вы ведь всё время с нами. — Когда мой рабочий день оканчивается, я отправляюсь к своей семье, — уклончиво ответила Мэри, — и уделяю им то время, что у меня остаётся. — Ты хотела бы быть свободнее, Мэри? — вдруг предположила Шарлотта и резко дёрнула Мэри за руку. Мэри ненадолго смешалась. Такие вопросы ей раньше не задавали никогда, и она не заботилась о том, чтобы придумывать на них ответы. Шарлотта, однако, смотрела на неё так пристально и нетерпеливо, что Мэри начинало казаться, будто ответ она должна дать немедленно, обязательно, и при этом не солгать. — Нет, мисс Лотти, — наконец, сказала Мэри и улыбнулась, — я выбрала свой путь по зову сердца, и я благодарю господа за то, что мне довелось встретиться с вами и с мистером Джорджем. Они преодолели последние ступени лестницы. Мэри открыла перед Шарлоттой дверь её каюты и повторила: — Разумеется, мне не нужна свобода, если у меня не будет моего счастья, мисс Лотти. Шарлотта повернулась, снимая с головы шляпку, и с царским величием ответила: — Благодарю. Все прочие мои гувернантки от нас сбегали, поэтому хорошо, что ты не такая, как они. Если бы ты тоже от меня ушла, я бы не захотела никаких других гувернанток. Шарлотта зевнула и сбросила лёгкую накидку. Она остановилась в каюте в стиле итальянского Возрождения по настоянию миссис Флэнаган. Шарлотта спала на удобной латунной кровати, застланной шёлковым бельём, и её каюта, в отличие от каюты Мэри, которая располагалась несколько ниже, отапливалась не радиатором парового отопления, а самым настоящим электрическим камином. Мистер Флэнаган долго изумлялся этому нововведению и едва ли не хлопал в ладоши, как ребёнок, на всевозможные лады утверждая: — Техника! Техника! Вот на какие достижения способен человеческий разум! Шарлотту достижения человеческого разума не интересовали. Она рассеянно глянула в зеркало, затолкала накидку в небольшой комод и повалилась на кровать, раскинув руки. Мэри строго напомнила ей: — Мисс Лотти, перед отходом ко сну надобно переодеться. Не подобает леди ложиться на постель в таком красивом платье. Шарлотта молча встала, пересела в тяжёлое кресло, которое стояло у низенького столика, уже заваленного журналами и книгами миссис Флэнаган, и вытянула ноги. — Теперь я не лежу, — сказала она сонным голосом, — я сижу и немного отдыхаю, как мама. Когда я закончу, я пойду к Билли Картеру и скажу ему, что он совсем не джентльмен и что ему должно быть стыдно. — Конечно, мисс Лотти, — согласилась Мэри, — но прежде вы хорошенько об этом подумаете. И она закрыла дверь, оставляя Шарлотту в каюте одну. Джордж терпеливо ждал Мэри у порога. Когда она присоединилась к нему, Джордж доверительным тоном сообщил: — Между нами говоря, мисс Джеймс, теперь мне всерьёз не нравится этот мальчишка Картер.